Карпаты — это большая горная система, расположенная на территории Западной Украины, Венгрии, Румынии, Словакии и Польши. Украинские Карпаты — наиболее знакомый нам регион, населенный этнонациональными группами украинцев, мадьярами, русинами и румынами. Смешение наций, культур и религий послужило благодатной почвой для появления здесь очень самобытной мифологии, которую лучше всего изучать по гуцульским преданиям и сказкам.
Гуцулы — одна из наиболее крупных этнических групп Украинских Карпат. Их земля, которую они называют Гуцульщиной, относительно невелика, но невероятно красива и при этом сурова. Только здесь, среди быстрых рек, гремящих водопадов и поросших вековыми лесами склонов гор, могут обитать существа, о которых мы вам расскажем.
Много столетий назад гуцулы приняли христианство и свято берегли свою веру во время самых страшных невзгод. Несмотря на это, карпатские горцы сохранили аутентичные верования язычества, которые у них легко уживаются с крайней набожностью. Множество обычаев сохранились в гуцульских селах с дохристианских времен и некоторые из них вызывают у гостей удивление.
Внимательно относятся эти жители Карпат к природным явлениям — огню, воде, ветру, снегу. Бытует поверье, что если ребенку передать хлеб над костром, то он вырастет преступником, а если плюнуть в пламя, на языке со временем появится ожог. Но особые взаимоотношения у гуцулов с миром мертвых.
Похоронные традиции в гуцульских селах были очень сложны и, на первый взгляд, нелогичны. Вокруг покойника устраивали целые гулянья, при этом не стесняясь пели и танцевали. Проводы мертвеца, в которых обязательно участвовал священник, сопровождались множеством ритуалов, оставшихся со времен язычества.
Покойника выносили через заднюю дверь ногами вперед, трижды стукнув гробом о порог. Эти действия были призваны помешать мертвецу вернуться домой. Гуцулы всегда верили, что мертвецы, неправильно похороненные или брошенные без погребения, умершие не своей смертью, бывшие при жизни плохими людьми, превращаются в разную нежить и преследуют людей.
Наиболее опасными для живых считались мавки или навки. Это были души мертворожденных или умерших некрещеными младенцев, а также задушенных матерями, повешенных или утонувших детей. Выглядят мавки как девушки с очень бледной кожей, с распущенными волосами, в длинных рубахах или обнаженные.
В некоторых районах также были уверены, что мавку от обычной девушки можно отличить по отсутствию спины. Сзади они имели обширную гниющую рану, через которую были видны ребра и внутренности. Поэтому, встретив в лесу одинокого путника, девушка-дух избегала поворачиваться к нему спиной, чтобы не выдать себя.
Действовали мавки как в одиночку, так и группами — они заманивали очарованного человека в чащу, а затем топили в реке, душили или щекотали до тех пор, пока он не умрет. Противостоять магии этой нечисти можно было лишь имея при себе святую воду. А еще от мавки можно было иногда откупиться — злой дух мог попросить у путника гребень. Если нежить получала этот нехитрый аксессуар, то без следа исчезала. Поэтому, отправляясь в путь через лес, гуцул старался взять с собой деревянный гребень.
Есть у гуцулов в мифологии и знакомые всей Европе черти. Жители Восточных Карпат создали сложную иерархию для этой нечисти, в которой демоны делятся по старшинству, уровню опасности и другим признакам. Во главе чертовой братии стоит «аридник», которого могут также называть «беда», «ирод», «сатана», «триюда».
Ему подчиняются черти поменьше — «щезнык», «дидько», «бесы». Нечистых этого уровня опасались как пакостников и вредителей, способных поломать утварь, поссорить односельчан, вызвать болезнь скота или человека. Верили гуцулы и в то, что черта можно приручить и воспитать из него домашнего помощника, который выполнял функции домового — избавлял от вредителей, успокаивал детей, присматривал по ночам за скотом.
Самому воспитать такого работника было нельзя, поэтому, чтобы его получить, горцы шли к мольфару — местному магу и носителю древних мистических знаний. Мольфаром становились лишь передав свой дар по наследству. Они занимались целительством, усмирением нечисти, а также умели предсказывать погоду и даже изменять ее.
Считается, что основным мистическим оружием карпатского мага являлось слово. Заклинания, заговоры и особые песни позволяли мольфару управлять стихиями, излечивать безнадежные раны, находить пропавших людей. Именно эти люди, считавшиеся у гуцулов «земными богами», могли совладать с нечистью, населявшей горные леса.
Мастерство мольфара тесно переплеталось с самопожертвованием — изгоняя злого духа или болезнь из тела человека, он брал зло на себя. Чтобы очиститься и набраться сил, карпатский маг раз в году уходил далеко в горы в известные лишь избранным пещеры, где проводил несколько дней без еды и питья, общаясь с духами природы.
Еще одним заступником от темных сил гуцулы считали чугайстера — карпатского лешего. Это очень высокий, иногда ростом с ель, бородатый старик, заросший длинными седыми волосами и бородой, заменяющими ему одежду. Некоторые легенды утверждают, что на ногах у него копыта, а на голове рога.
Несмотря на устрашающий вид, чугайстер является добрым духом. Некоторые сказания гуцулов говорят о том, что некогда он был человеком, но за некий ужасный проступок был проклят богом и людьми и скитается, не имея возможности ни жить как человек, ни спокойно умереть.
Основная добыча чугайстера — это мавки. Он подстерегает их в чаще и, настигнув, разрывает за ноги. Убивая и поедая злых лесных созданий, он защищает людей, работающих в лесу. К человеку этот карпатский дух не испытывает злобы, а, напротив, помогает заблудившимся путникам, пригоняет потерявшийся скот и оберегает его от волков.
Зная о высоком росте чугайстера, пастухи оставляли ему на балке под потолком хлеб и миску с кашей. Если ночью еда пропадала, то это считалось хорошим знаком. Карпатский леший не любит сквернословов и людей, которые шумят и свистят в лесу. Чтобы воспитать их, он начинает шуметь и нагонять страх, а особенно наглых гостей может и слегка поколотить.
Высокий шумный дед не единственный леший в карпатском лесу. Населяли его и совсем недобродушные старцы. Если путник начинал блуждать в лесу, часто знакомом ему как свои пять пальцев, то винили в этом Блуда. Эта нечисть выглядела как сгорбленный, неприятного вида бородатый мужичок, умеющий превращаться в разную лесную живность.
Блуд мог закружить человека в чаще так, что тот лишался последних сил и умирал от голода и истощения. Еще этот лесной дух мог привести путника к опасному обрыву, ненадежной переправе или к логову хищников. Помочь себе странник мог лишь в том случае, если вспоминал даты крещения всех родных и близких, а также блюда, подаваемые на Святвечер (Крещенский вечер).
Есть у гуцулов и свой водяной, которого они называют водяник. Внешне он похож на Блуда, но его борода зеленая от водорослей, а по левому боку непрерывно струится ледяная вода. Живет водяник в горных реках и озерах, по которым путешествует верхом на соме. Этот дух считается опасным и непредсказуемым, так как может утопить купающегося или переходящего реку вброд просто из озорства.
Кроме перечисленной нечисти, гуцулы верили в множество других существ и духов, населяющих чащу, полонины (альпийские луга), реки и подземные гроты. Оборотни-вовкулаки, охотящиеся за душами людей лесовики, ведьмы-лисовицы, мучающие одиноких лесорубов и целая армия лесных духов и демонов разных размеров и степени опасности, изо всех сил желала человеку зла.
Населяла нечисть также села и хутора гуцулов. Еще сто лет назад гуцульские семьи жили в добротных срубах-граждах, напоминающих невысокие оборонительные башни. Вокруг такого дома толпились многочисленные хозяйственные постройки, соединенные крытыми переходами на случай сильных снегопадов и ливней. В таких лабиринтах было где разгуляться духам и чертям разных мастей, каждый из которых имел свой профиль.
В темных углах сараев и сеновалов обитали злыдни — неприметные бесполые существа с очень худым телом. Прямого ущерба они не приносили, но там, где они облюбовали место, наступала разруха и нищета. Поймать и выдворить из усадьбы злыдней можно было поймав в кастрюлю, оставив там в качестве приманки еду. В том случае, если семья впадала в абсолютную нищету и даже не имела к столу куска сухого хлеба, злыдни нехотя уходили к более зажиточным соседям, также вгоняя их в бедность.
Гуцульские женщины зорко берегли младенцев, так как в лесных хуторах водилось немало охотников за детскими душами. По ночам в дом, где некрещеный младенец остался без присмотра, могла пробраться «дикая баба». Эта враждебная человеку сущность выглядела как очень худая неопрятная женщина с завернутым в грязное тряпье ребенком на руках.
«Дикая баба» могла подменить человеческого малыша на своего детеныша, которого называли «одминок». Сначала различить подмену было невозможно, но со временем подмена становилась все более прожорливой и крикливой, при этом росли у «одминка» только голова и живот. Обменять нечисть на своего ребенка можно было положив уродца в мешке на перекрестке. «Дикая баба» жалела своего кричащего отпрыска и забирала его, вернув маленького человека родителям.
Стоит сказать, что если вредителей в доме и вокруг было хоть отбавляй, то добрых домашних духов приходилось приобретать или выпрашивать у мольфара. При этом домовые-хованцы и перевоспитанные магом бесы были крайне капризны и обидчивы. Если хозяин дома их чем-то оскорбил, то они быстро превращались в саботажников и открытых вредителей, с которыми совладать мог опять таки лишь мольфар.
Как мы видим, в жизни гуцулов от мольфаров зависело многое и те охотно помогали землякам, иногда бескорыстно. Но были у белых карпатских магов и антагонисты — чинитари. Эти колдуны знали лишь вредные и опасные заклинания. К ним обращались с целью навредить человеку или его хозяйству или даже, чтобы сжить оппонента со свету. В отличие от «земных богов», помогающих страждущим, чинитари жили на отшибе, далеко от сел и проезжих дорог. Люди сторонились колдунов и места, где их можно было встретить, считали нехорошими и опасными.
Сегодня гуцулы не живут в башнях-граждах, хотя многие из них по-прежнему традиционно пасут овец, делают сыр и валят лес. В горных селах стоят аккуратные коттеджи с кондиционерами, а возле ворот не косматые карпатские лошадки и волы, а квадроциклы и внедорожники. Несмотря на это, здесь ценят традиции и по праздникам надевают яркие народные костюмы, берут в руки топорики-бартки и играют на длинных трубах трембитах.
Нечисть больше не путает оснащенных навигаторами путников и гребень для мавки с собой в дорогу никто не берет. Но в горах по-прежнему верят в силы мольфаров и по праздникам нет-нет да и поставят на потолочную балку или верхнюю полку кухонного шкафа плошку кулеша для чугайстера.
