Жизнь – это мало.
(Встречи с поэтом Геннадием Айги)
Первая встреча. 1989 г. Чебоксары.
Во время первой своей встречи с Поэтом я, не удержался, показал ему свой блокнотик, с любимыми строчками любимых поэтов. Кажется, ему понравилось. Пролистав мои записи, он тут же начеркал в этот же блокнот: «Уже есть, с кем сталкиваться, чтобы звенеть! Савăнса (С радостью) Айги- Айхи».
1994. Ульяновск. Ипполит: У тебя должно получиться…
…После того памятного вечера прошло лет пять. В Ульяновск по пути из Чебоксар в Оренбург (почти по-пушкински!) заехал Ипполит Агаков. В Чебоксарах готовились отметить 60-летний юбилей Поэта. Программа юбилея была обширной… не хватало выставки… К юбилею Айги устроители хотели какую-то особенную выставку…
- У тебя должно получиться,- сказал Ипполит. Сказал, как приговорил. Если я каким-то образом и появлялся в арт-пространстве, то преимущественно со своими скульптурами по дереву… а тут: «должно получиться» … Я осознаю, то, что «должно получиться» должно получится не из дерева… А что должно получиться, никто из нас сказать пока не мог…
Чёрное ночное небо, разрезают снежинки: «А снежинки всё несут и несут на землю иероглифы бога». Каждая снежинка, это уже иероглиф бога: шестилучевая звезда перекрещенные: I и X, это не только монограмма Христа, это сама Природа… К Природе относился Геннадий Айги как к божественному акту: «о лес! — собор — все ввысь и вширь сияющий:»,
Всё же через недели творческих поисков что-то начинает, кажется, получаться. Главной техникой для серии графических работ я выбрал технику монотипии. Полученный отпечаток, как обычно, уже нельзя переделать, исправить, проще сделать другой отпечаток.
Соединив чувашскую и русскую транскрипцию: Айги и Айхи в одну надпись получилась римская цифра LX – шестьдесят, юбилейная дата Поэта.
1994.Чебоксары. Выставка «Сталкиваться, чтобы звенеть!»
одарил Геннадию Николаевичу одну из своих деревянных скульптур и ульяновский альманах «Карамзинский сад», с заумными текстами Александра Зинина.
Интересно, именно после этой выставки я обнаружил, что женщинам и мужчинам нравятся совершенно разные вещи…
Шаймурзино. 1996 год. 200–летие Р. Бёрнса.
Позвонил из Чебоксар Атнер Петрович Хузангай. Сообщил, что в Чебоксары приехали Геннадий Айги с Питером Франсом. В национальной библиотеке будет встреча с читателями и вечер, посвящённый 200-летию Роберта Бёрнса. Ещё одно мероприятие состоится на родине Айги – в Батыревском районе. Договариваемся, что я приеду сразу в Шаймурзино…
Добравшись до Батырево, я выяснил, что последний автобус на Синъял-Шаймурзино уже отъехал… Узнав направление, решил пойти пешком… Через пару-тройку километров появилась попутка. Водитель и его напарник согласились меня подвезти на своём молоковозе. Узнав, куда и зачем я еду … и выждав паузу, немного хмельной напарник водителя выдает: «Ну, наливай!». Что наливать,- недоумеваю я. «Как что? Ты едешь в гости и без гостинца?» - мой собеседник безапелляционен. Говорю, гостинцы конечно у меня есть, но немного другого характера: вот альбом с рисунками, вот скульптура… Взяв скульптуры в свои руки, мой собеседник покрутил, полюбовался ею и выдал очередное: А что, мне нравится… Чувствовалось, что у него нет никакого желания выпускать её из рук. А ещё через километр он выдал свой вердикт: Или оставляешь эту куклу, или я её сейчас сломаю и выкину в окно… Конечно же, скульптура уехала с этими парнями дальше, а Питер Франс, которому я хотел подарить её, так и не узнал об этом… Знать, у неё было другое предназначение…
Село Шаймурзино довольно большое, расположено как бы котловине, со всех сторон на линии горизонта наблюдаются возвышенность. «Как в зыбке»,- комментирует Айги…
Вечером в сельском клубе собрались и гости, и местная публика. Интересно, в каком ещё сельском клубе отмечали такой юбилей? 200-летие Роберта Бёрнса.
2004. Чебоксары. Облако в штанах с эпитетом.
Наше общение и встречи продолжались, иногда мимолётные, иногда более продолжительные, иногда по телефону… Пригласил в Дом правительства в Чебоксарах, где ему на следующий день должны были вручать орден французского легиона. Не получилось… А одну из самых дорогих мне наград: медаль Васлея Миттты вручил мне он, Геннадий Николаевич. Прикрепил на лацкан пиджака, всё время что–то приговаривая…
Айги, переводивший стихи чувашских поэтов на европейские языки, и переводивший французских (и не только) поэтов на чувашский, да и сам удостоенный переводов на многие не только европейские языки, испытывал, видимо, особенное состояние от вхождения в вибрацию другого поэта и другого языка. Его стихи на чувашском совершенно не похожи на те, которые он писал на русском (в свое время, по совету Бориса Пастернака, он начал писать на русском, а Светлов его подстрочники называл готовыми стихами). Мелодия чувашского стиха осталась у него прежней, наполненные иногда тонким лиризмом или особенной мощью… Поэму «Завязь» лучше читать на языке оригинала, (известно, что Роберт Рождественский в своё время перевёл фрагменты поэмы на русский, стараясь спасти Геннадия тогда ещё Лисина от исключения из комсомола, а соответственно и из Литинститута…)
«Хÿхĕм Ăстана» - написал Айги, что можно было бы перевести как «Прекрасному Мастеру»… Впрочем словарь выдаёт несколько значений этого слова на русском: Красивый, прекрасный, прелестный, славный, хорошенький и даже: крепкий, ядрёный, забористый. Что хотел сказать Поэт?
Как-то в одной из поездок я оказался рядом с Ермаковой Галиной Алексеевной, профессором Чувашского государственного университета, автором (как потом оказалось) многих трудов о творчестве Г.Н. Айги. Она рассказала, как однажды приехала к Айги… С порога Геннадий Николаевич встретил её с вопросом: «У тебя семечек нет?» Семечек не было, а в гости к Геннадию Николаевичу каждый день в это время залетала синичка, а покормить было нечем… У Галины Алексеевны с дороги оставалась пара варёных куриных яиц. Их и покрошили для крылатой гостьи. «Вот моя родина»,- показывал Геннадий Николаевич на кусты вишни за окном. Их он привёз от материнского дома…
Продолжением её рассказа об одной из встреч с Айги стала моя инсталляция «Ноосфера». Квадратную раму прорезают ветки деревьев. На раме между деревьями примостилась птичка. Таким, мне кажется, и должен быть Человек: не забывать о тех, кто рядом. Или как у Маяковского: «Землю попашет, попишет стихи…»
Вместе с другими художниками и скульпторами и мои работы участвовали на выставке, посвящённой Поэту: «Мир этих глаз», а затем и «Мир этих глаз-2» в Чебоксарах.
В Ульяновске, в голубом зале Дома Языковых, устроили выставку Николая Дронникова, русского художника, много лет живущего во Франции.
У Дронникова своеобразная манера живописи: изображения и тексты на его полотнах занимают равное значение. На выставке преобладают полотна, со строками из стихов Айги. До этого он передал в дар нашим музеям и библиотеке свои альбомы с портретами Визбора, Высоцкого, Галича, Айги… На открытии выставки всех порадовал Иосиф Дмитриев, акапельно исполнив чувашские народные песни.
2005 г. Последний разговор.
Будучи в Москве звоню Геннадию Николаевичу. Телефонный разговор, сколько бы он ни длился, не может заменить живого общения, глаза в глаза… «Виктор, приезжай. Посидим, поговорим»,- приглашает Геннадий Николаевич. Голос его довольно слаб. Он уже болел. Не всегда нам получается управляться с обстоятельствами: билеты на поезд уже на руках, встретиться , а тем более посидеть, точно не получится… Не знал я тогда, что слышу его немного картавый голос в последний раз…
Вспомнилось: как - то по дороге заметил телеграфный столб, полностью обгоревший снизу и висевший только на проводах, тянущихся от других столбов…
2006 г. Прощание с Поэтом.
Сперва ушёл Игорь. Дональд, как мы его звали друг по институту. Вместе играли в баскетбол, вместе ходили в баню, вместе работали, вместе ездили в деревню. В последнее время, правда, часто встречаться не получалось - мы работали в разных местах… ну и наша суета, когда некогда просто сходить к старому другу. В последний раз он звонил мне осенью. Что-то было не так. Не было того весельчака - балагура, каким все привыкли его видеть. Что-то хотел сказать, или услышать, но так и не сказал, не стал раскрываться. Потом, когда его не стало, я вдруг понял, сколько у меня осталось не высказанного ему. И не высказать, такого собеседника я больше не знаю. Игорю было 43. Кризис среднего возраста- скажет кто-то. Возможно… Думаю, что этот кризис имеет и другое название. Кризис общения. Именно в это время происходит переоценка многих жизненных ценностей. Именно в этом возрасте, наверное, нужно чтобы на тебя опять взглянули с восхищением. Для меня это были глаза моей внучки. Да, было. Ничего в этой жизни не доставляло столько радости, сколько эти бегущие тебе навстречу глаза, полные любви к тебе. Со временем многие чувства притупляются… И увидеть, что нужен, что ты просто необходим этому человечку – это дорогого стоит. Ради этих светящихся глаз можно жить. У каждого человека рядом должны быть такие глаза. Именно они не дают нам не заблудиться, не пропасть в этом мире… Накануне похорон Игоря мне приснился сон. Мне дали какой-то мешочек, довольно тяжёлый, похоже в мешке была какая-то банка, то ли с мёдом, то ли ещё с чем… У меня ещё была книга. Такая толстая, большая книга. И вдруг я потерял и книгу, и мешочек. Мешочек надо было кому-то передать. Что я им сейчас скажу? Да и книга, это была одна из самых моих любимых книг, и может быть самая дорогая для меня. Книга про Айги – «Разговор на расстоянии», где среди других есть и мой рисунок…
Через два дня пришла весть о кончине Геннадия Николаевича Айги. Именно про эту книгу разговаривали мы с ним по телефону в последний раз. И это тоже было той осенью.
Для кого-то он был и остается Абсолютным поэтом. «В России нет больше поэтов»,- считает швед Ханс Бьёркегрен. Кто-то «не принимает» или не понимает его стихов... Всё же я уверен в том, что на эту могилу будут приходить люди, поклонники и поэты чтобы поклониться этой земле, которая родила и приняла этого неповторимого человека.
Айги-фест и "ГолосА"
По инициативе Атнера Петровича Хузангая в августе 2008 года состоялся Айги-фест «День присутствия всех и всего», приуроченный ко дню рождения Поэта (21 августа). Мероприятия прошли в Чебоксарах, в Батырево, в Шумерле. Основные события прошли на родине Поэта в Сеньял- Шаймурзино. Очаровала всех молодая поэтесса Ольга Соколова, приехавшая из Омска. Впоследствии она защитила кандидатскую диссертацию по творчеству Геннадия Айги и современному авангарду. Гости побывали в гостях у самобытного и интересного художника, много лет дружившего с Геннадием Николаевичем – Георгия Фомирякова… Мы с другим его близким другом Петром Петровым провели несколько памятных дней недалеко от родины Айги – в Абамзе, в материнском доме Володи Степанова, тоже поклонника и почитателя его творчества. Немногословный Петров (как и его картины) иногда изумлённо останавливался и делился своим - удивлением: дом- дерево-колодец-дом… Настоящий художник никогда не перестает рисовать, неважно, есть у него в руках карандаш или кисть, или нет.
В том же году в этнопарке рядом с санаторием «Чувашия» установили памятный столб «Айги–юба». На территории этого парка в Заволжье, посреди соснового леса стоят резные скульптуры из дерева. Ежегодно здесь проходит семинар резчиков по дереву, и парк пополняется всё новыми и новыми скульптурами, которых уже более сотни. Здесь есть и несколько моих работ. Вместе с чебоксарским скульптором Славой Еткер оформили столб текстами из Айги и рисунками из графической серии «Сталкиваться, чтобы звенеть». В лесу появились строки Айги: «Что за места в лесу? поёт их - Бог!», а собравшиеся продолжали читать его другие строки, каждый, свои любимые. И чувашская поэтесса, признанный мастер палиндрома, Марина Карягина, и сестра Геннадия Николаевича – Ева Лисина… и многие другие… Теперь на этом месте ежегодно собираются поэты со всех весей России (и не только) читают стихи… Участники фестиваля современной поэзии «ГолосА», начиная с 2008 года постоянно совершают поездки к Айги-юба, где читают стихи Геннадия Айги по кругу (чтения open-air). Так называемая «ландшафтная поэзия». Возможно, душа Геннадия Николаевича радуется этим звукам на природе. А главное, он отзывается своими верлибрами в наших душах…
