Третьяковская галерея является самым известным художественным музеем в Москве, она же - главная сокровищница национального искусства России, отражающая значительный вклад нашей страны в мировую культуру. Третьяковская галерея, как одно из самых известных культурных учреждений России, провозглашает четыре основные цели своей деятельности: сохранять, исследовать, представлять и популяризировать отечественное искусство, формируя тем самым национальную культурную идентичность и прививая молодому поколению понимание той важной роли, которую играет искусство как воплощение достижений и выражение цивилизованности нашего общества. И достигаются эти цели через знакомство русского народа (не говоря уже о зарубежных туристах) с подлинными шедеврами - творениями русских и мировых талантов. Тем самым, как отметил в своем отзыве один из благодарных посетителей Третьяковской галереи, жизнь людей делается ярче, краше и лучше.
Фото взято из INNETa.
История любви с печальным концом.
“Кто она? Куртизанка? Содержанка?”, – спрашивали его. “Неизвестная”, – лаконично отвечал художник. "Кокотка в коляске!", - вынес приговор художественный критик Стасов Владимир, сын известного в Петербурге архитектора..
На полотне изображена молодая женщина, проезжающая в открытом экипаже по Невскому проспекту у павильонов Аничкова дворца. Справа за её спиной виден Александринский театр. Незнакомка одета по последней моде 80-х годов XIX столетия: на ней украшенное мехом и лентами пальто фасона “скобелевъ”, изящная бархатная шляпка “францискъ” со страусовым пером (такие только вошли в моду), муфта и лайковые перчатки дополняют гардероб красавицы. Дмитрий Андреев, эксперт по костюмам эпохи Александра III, утверждает, что дама одета не только богато, но и с безупречным вкусом. Нувориши и их женщины так не одевались… Стройная фигура и лицо, от которого невозможно отвести глаз. Взгляд царственный, таинственный и немного грустный. А её глаза – главная загадка картины. Именно из-за этих невероятных, блестящих, почти чёрных глаз, критики называли Неизвестную русской Джокондой.
В Фатежском уезде Курской губернии находилось имение столбовой дворянки Бестужевой. Была у неё немалая родня в Санкт-Петербурге и там же особняк. Племянник помещицы, офицер, выйдя в отставку и возвращаясь с Кавказа домой в Санкт-Петербург, заехал к тёте. Молодой Бестужев был поражён необычайной привлекательностью и красотой её горничной - взятой из соседней деревни крестьянки. Из-за этого он задержался в имении... Заручившись согласием своей избранницы, племянник обратился к тётушке с мольбой, чтобы та отпустила с ним горничную, на которой он решил жениться после представления её своим родителям. Выслушав необычную просьбу, помещица возмутилась - как это столбовой дворянин может жениться на простой мужичке?! Но тот стоял на своём так усердно, что, хотя и не сразу, но всё-таки победил. В Санкт-Петербурге молодой Бестужев представил родителям свою избранницу. Особых возражений не последовало, ибо невеста пленила родителей жениха. Её стали обучать этикету, танцам, у неё оказался приятный голос. Вместе с тем обучили и обыкновенной грамоте. После свадьбы счастье молодых иногда омрачалось тем, что "на людях" возникали недоразумения из-за необычной красоты и привлекательности Матрёны Саввишны. Её "пленником" оказался и живописец Крамской Иван. Он иногда бывал в их семье. Красавица, несомненно, не могла не заинтересовать Крамского как живописца.
...Как-то зимним днём в ненастную погоду, когда с Финского залива дул пронизывающий ветер, к Бестужевым пришёл "на огонёк" Крамской. Его встретил супруг Матрены Саввишны, который помог гостю снять пальто и шляпу, а затем провёл его в залу и распорядился, чтобы подали горячего чаю с коньяком. Вскоре в залу стремительно вошла Матрена Саввишна, необычайно возбужденная, румяная. Когда супруг помогал ей снять шубку, то она несколько раз нетерпеливо проговорила: "Ах, какая встреча сейчас была у меня!" Тут же, за чаем, она поведала супругу и гостю, что встретила свою бывшую хозяйку - помещицу из Фатежского уезда. Та в свою очередь узнала свою бывшую горничную и, очевидно, решила, что Матрена Саввишна тут же должна осыпать её благодарностями за позволение уехать с её племянником. Но бывшая горничная проехала мимо с таким независимым и гордым видом, мол, я тебя не знаю, и знать не желаю... Рассказ произвёл на Крамского неизгладимое впечатление. В картине, которую он решил писать, непременно надо будет выразить не только её привлекательность, но показать хотя бы в какой-то мере, и внутренний мир этой очаровательной молодой женщины. Насколько это удалось художнику, искусствоведы спорят по сей день.
Но семейная жизнь не заладилась: её мужу случалось вызывать слишком ретивых кавалеров на дуэль. Такие дуэли случались трижды, но все они завершались примирением. Тем не менее, они не могли не портить отношений в семье. К тому же их сын заболел и умер. Всё это побудило свекровь Матрёны Саввишны возбудить перед высочайшим Синодом ходатайство о расторжении брака, что и было осуществлено. Узнав об этом, Крамской счёл своим долгом проводить Матрёну Саввишну - она решила вернуться в родное село к своей старшей сестре. При этом условились, что она напишет ему. Долго не было никаких вестей. Крамской сам написал письмо в деревню, но не получил ответа. Прибыв в Фатеж, Крамской узнал печальную весть: в пути Матрёна Саввишна тяжело заболела и в Фатеже, в земской больнице, умерла. По существовавшему в те годы порядку на городском кладбище хоронили только горожан, Матрену Саввишну похоронили на кладбище в ближайшем к городу селе Миленино.
За время пребывания в Фатеже и в родном селе Матрены Саввишны Крамской сделал несколько эскизов, по которым в последующем были написаны такие известные картины, как "Мужик с уздечкой", "Полесовщик" и "Сельская кузница".
Иван Николаевич Крамской (1837-1887)
Автопортрет (взято из INNETa). Биография человека не всегда начинается со дня его рождения. Иван Николаевич художник жанровой, исторической и портретной живописи; знаменитый художественный критик. Идеолог и организатор “передвижников”. Биография художника Крамского началась в тот день, когда он ушёл из Академии художеств, отказавшись писать конкурсную работу на заданную тему по скандинавской мифологии.В этот же день было положено начало целой эпохе русского искусства – передвижничеству. На I-й Передвижной выставке Крамской показал поэтическую, навеянную Гоголем “Майскую ночь”. Художник-психолог, художник-гражданин, Иван Николаевич не разделял строго по жанрам портреты и картины. Его картины – такие, как “Христос в пустыне” (1872), “Неутешное горе” (1884) – по композиции, по проникновению в духовный мир героя скорее напоминают портреты. А некоторый написанные Крамским портреты, по сути дела, - картины. Характер раскрывается не только в выражении лица, позе, жесте. Художник вписывает человека в ту обстановку, которая передаёт основное содержание его жизни. Иван Николаевич увлечённо писал крестьянские портреты. Мужики – разные и по характеру, и по отношению к жизни: грозный “Полесовщик”, мудрый “Мина Моисеев”, былинный “Крестьянин с уздечкой”. Особняком стоят в наследии Крамского пейзажи, которые он привозил из деревни. Предполагают, что всё это заготовки к ненаписанной большой картине из крестьянской жизни. Полотна Крамского покупали многие коллекционеры, в том числе и Павел Третьяков.
Жизнь Крамского была нелёгкой. Родился он в Острогожске Воронежской губернии, в семье писаря-делопроизводителя. Смолоду стремился к живописи. Но начал с того, что пошёл в ретушёры к заезжему фотографу. Странствовал с ним по стране. Со временем добрался до столицы. Благодаря огромному таланту и настойчивости сумел поступить в Академию художеств. Трагедия его жизни, так же как и других дореволюционных художников России, состояла в том, что ради заработка он вынужден был писать заказные портреты. Эта работа не дарила творческой радости, утомляла, отнимала время и силы, которые так нужны были, чтобы перенести на полотно теснившиеся в воображении мечты и образы.
23 марта 1887 года Иван Николаевич писал портрет доктора Раухфуса. Шёл шестой час работы. Крамской прицелился положить мазок – кисть скользнула по холсту и оставила на нём падающий след. Художник повалился лицом вперёд, сокрушая мольберт. Пенсне на чёрной шёлковой ленте сверкнуло в воздухе подбитой стрекозой. Кисть не выпала – он продолжал крепко сжимать её в руке. Раухфус кинулся к художнику – Крамской был мёртв... Друзья похоронили его, и вернулись в осиротевшую мастерскую. Одна стена в мастерской была завешана тканью. За нею скрывалась картина, которую покойный писал целых пятнадцать лет. Он так её и не окончил. Чьи-то руки жадно потянули занавес в сторону. При жизни художник никому не показывал этой картины.
