Наступивший 2020 - год 75-летия Победы. Более 150 авторов нашей Антологии - участники Великой Отечественной войны. Благодаря тому, что сейчас стали открытыми многие архивы, удалось найти документы, связанные с этими именами. Будем публиковать их вместе со стихами и фотографиями в разделе "БЕЗСМЕРТНЫЙ ПОЛК АНТОЛОГИИ РУССКОГО ЛИРИЗМА".
Как написал проф. Лит. института В. П. Смирнов "В этой Антологии помимо всех достоинств очень высокого ранга присутствует такой солдатский ранжир. Мне нравится эта медь и труба ратного строя, и не в парадной ипостаси, а в такой тяжёлой, горестной работе".
БЕЗСМЕРТНЫЙ ПОЛК АНТОЛОГИИ РУССКОГО ЛИРИЗМА
ДАВИД САМОЙЛОВ
(1 июня 1920 — 23 февраля 1990)
Давид Самуилович Кауфман, сын врача, родился в Москве. В 1938 году стал студентом ИФЛИ; до войны состоялось несколько публикаций (под своей фамилией; псевдоним — в память об отце — появился в 1946 году).
С 1942 года на фронте; получил ранение, после госпиталя — писарь запасного полка (г. Горький); добился отправки на передовую, попал в разведку, дошёл до Берлина.
Из наградного листа: «Ефрейтор КАУФМАН находясь в составе дозора при выполнении боевого задания по разведке 18 января 1945 г. в районе СКЛОБЫ принимал участие в захвате вражеского бронетранспортёра. Благодаря энергии и инициативе тов. КАУФМАН, дозором был захвачен бронетранспортёр и трое пленных, в том числе унтерофицер, давшие ценные сведения об отходящих силах противника.
Ефрейтор КАУФМАН за отличное выполнение боевых заданий и образцовое несение службы достоин награждения орденом «КРАСНАЯ ЗВЕЗДА».
СОРОКОВЫЕ *
Сороковые, роковые,
Военные и фронтовые,
Где извещенья похоронные
И перестуки эшелонные.
Гудят накатанные рельсы.
Просторно. Холодно. Высоко.
И погорельцы, погорельцы
Кочуют с запада к востоку...
А это я на полустанке
В своей замурзанной ушанке,
Где звёздочка не уставная,
А вырезанная из банки.
Да, это я на белом свете,
Худой, весёлый и задорный.
И у меня табак в кисете,
И у меня мундштук наборный.
И я с девчонкой балагурю,
И больше нужного хромаю,
И пайку надвое ломаю,
И всё на свете понимаю.
Как это было! Как совпало —
Война, беда, мечта и юность!
И это всё в меня запало
И лишь потом во мне очнулось!..
Сороковые, роковые,
Свинцовые, пороховые...
Война гуляет по России,
А мы такие молодые!
_________________________
* На стихи написана музыка В. Берковским.
БеСсмертный полк - святые вещи надо писать без ошибок.
Валерий, Согласна! Позорище какое!!!
Пётр, считать можно что угодно и относительно чего угодно.
Но я б с удовольствием посмотрел бы на школьные и институтские оценки... автора поста.
Есть правила, выход за черту которых либо позорен, либо должен быть принципиально объявлен в начале публикации, если уж невтерпёж.
Но в случае обсуждаемого поста и гадать нечего - безграмотность vulgaris. Тем более что пост об истинном поэте.
Да, не могу не процитировать стихотворение автора-фронтовика. Неуютное... и талантливое:
Константин ЛЕВИН (1924-1984)
НАС ХОРОНИЛА АРТИЛЛЕРИЯ (1946)
Нас хоронила артиллерия.
Сначала нас она убила.
Но, не гнушаясь лицемерия,
Теперь клялась, что нас любила.
Она выламывалась жерлами,
Но мы не верили ей дружно
Всеми обрубленными нервами
В натруженных руках медслужбы.
Мы доверяли только морфию,
По самой крайней мере – брому.
А те из нас, что были мертвыми, –
Земле, и никому другому.
Тут всё еще ползут, минируют
И принимают контрудары.
А там – уже иллюминируют,
Набрасывают мемуары...
И там, вдали от зоны гибельной,
Циклюют и вощат паркеты.
Большой театр квадригой вздыбленной
Следит салютную ракету.
И там, по мановенью Файеров,
Взлетают стаи Лепешинских,
И фары плавят плечи фраеров
И шубки женские в пушинках.
Бойцы лежат. Им льет регалии
Монетный двор порой ночною.
Но пулеметы обрыгали их
Блевотиною разрывною!
Но тех, кто получил полсажени,
Кого отпели суховеи,
Не надо путать с персонажами
Ремарка и Хемингуэя.
Один из них, случайно выживший,
В Москву осеннюю приехал.
Он по бульвару брел как выпивший
И средь живых прошел как эхо.
Кому-то он мешал в троллейбусе
Искусственной ногой своею.
Сквозь эти мелкие нелепости
Он приближался к Мавзолею.
Он вспомнил холмики размытые,
Куски фанеры по дорогам,
Глаза солдат, навек открытые,
Спокойным светятся упреком.
На них пилоты с неба рушатся,
Костями в тучах застревают...
Но не оскудевает мужество,
Как небо не устаревает.
И знал солдат – равны для Родины
Те, что заглотаны войною,
И те, что тут лежат, схоронены
В самой стене и под стеною.
76
комментариев
None
Показать комментарийБеСсмертный полк - святые вещи надо писать без ошибок.
None
Показать комментарийВалерий, Согласна! Позорище какое!!!
None
Показать комментарийВалерий, да и не святые тоже.
None
Показать комментарийАндрей, извините, от захлестнувшего негодования по поводу "бес", случайно нажала минус. Конечно плюсую. Итого у вас 5
None
Показать комментарийХочузнать, ничего страшного.
None
Показать комментарийХочузнать, я ИСПРАВЛЮ за Вас- поставлю "МИНУС" !
None
Показать комментарийJeff, спасибо, добрый человек. С чего бы такое торжество щедрости?
None
Показать комментарийАндрей, Для ХОРОШЕГО Человека- ничего не жалко. Счас поставил "+".....
None
Показать комментарийJeff, безмерно счастлив.
None
Показать комментарийАндрей, Ой, да- не стОит благодарностеВ. На еще один "+"
None
Показать комментарийЯ тоже поборник грамотности и чистоты русского языка. Но... возможно, автор принципиальный сторонник старого (дореволюционного) правила написания приставки "без" (в советской редакции "бес"... Я лично считаю, что по этому пункту лучше восстановить старое правило.
None
Показать комментарийПётр, я полагаю, зная автора лично, что этим и объясняется столь очевидная "ошибка"
None
Показать комментарийалександр, правда, в этом случае, автор должен давать пояснение.
None
Показать комментарийПётр, я думаю, что Елена не оставит беЗ внимания все комментарии, и объяснит свою позицию
None
Показать комментарийВалерий, согласна!
Комментарий скрыт, потому что многим пользователям он не понравился.
Показать комментарийВалерий, читайте тексты дореволюционные - в них приставка без- пишется перед глухими согласными. Правило написания без-, бес- было принято после реформы русского языка в 1917году. Смею утверждать, что автор намного грамотнее Вас, уважаемый знаток языка!
None
Показать комментарийВера, я от своих учителей не отрекаюсь.
Причём здесь 1917 год?
None
Показать комментарийВалерий, после революции произошла реформа русского языка, были убраны 4 буквы из алфавита, и как следствие, появились исключения из правил и т.д и т.п., в том числе нововведения, правописание приставки без-бес. Раньше писали только без-, это словообразующая приставка и имеет конкретный смысл: отсутствие чего-либо. Ваши учителя, такие же как и у меня знали только советскую школу. Мы с Вами родом из Советского Союза, лет двадцать назад за такую информацию меня бы не просто выгнали из школы. Сейчас, Слава Богу, другие времена.
None
Показать комментарийВера, вопрос о языке, как и "вопросы крови, по обыкновению, самые сложные". Для того, чтобы что-то изменить или отменить в языке нужны веские и неоспоримые причины. То, что Вы сейчас перечислили, Вы считаете убедительным, необходимым и возможным? Вы считаете допустимым вводить раскол по языку?
Вы креститесь двумя перстами?
Какова цель данной реставрации? Сказав аз, глагольте и буки, что на очереди, глаголица? или сразу руны? Может быть нам отменить западноевропейский календарь, введённый советской властью? Ответьте себе на эти вопросы, мне отвечать не надо.
С моей точки зрения, Вы не ведаете, что творите по надуманным и притянутым основаниям, которые как аргумент не могут быть приняты.
P.S. Если мой внук, придя из школы, доложит мне об аналогичной политике своего учителя, то я добьюсь его увольнения из школы за антигосударственную агитацию.
Задумайтесь. Скорее всего, Вас и Ваших коллег кто-то использует втёмную, и Вы орудие чуждого влияния. К сожалению.
None
Показать комментарийВалерий, интересненько!.. И кому-то же не понравилось такое очевидное(так чётко обрисованное Вами)!..Неужели и впрямь орудия чужого влияния (цитирую Вас)?!..
None
Показать комментарийВалерий, благодарю, Вы очень интересный собеседник.
None
Показать комментарийВера, Вашу иронию почувствовал. Согласитесь, что беседы у нас с Вами не получилось и аргументы остались взаимно не воспринятыми, словно общение происходило на разных языках, о разных языках и в разных странах.
None
Показать комментарийВалерий, напрасно Вы так решили, Я Вас поняла, только Я хотела просто защитить автора поста, интуиция подсказывает, что это грамотный человек, а тут столько злопыхателей.
None
Показать комментарийВера, я - "злопыхатель". Произвольная отмена любых правил языка и, тем более, тиражирование материалов с изменённой орфографией (цитата: "В книгах, которые выпускает наша студия, мы восстанавливаем (пока частично) русскую орфографию, повреждённую в 1918 г.", с моей точки зрения, направлена на расслоение общества по языку, а это уже не просто глупость, а преступный умысел. Что скажете, уважаемый интуитивный адвокат? Допускаете раскол русского общества на староверов и реформаторов орфографии современного русского языка?
None
Показать комментарийВалерий, читать сразу же расхотелось, хотя тема интересна! Эмоции не позволят!
None
Показать комментарийNaina, аналогично.
None
Показать комментарийВалерий, Возможно автор вспомнил старое написание. Раньше приставки не оглушались на письме.
None
Показать комментарийЕлена, да, я всё знаю, что вспомнил автор. Удивляюсь только, зачем ему это надо. Для пиар-хода весьма неподходящий повод.
Кто старое помянет ... и т.д., Вы поняли.
None
Показать комментарийБукварь купи
None
Показать комментарийЭлина, купите книгу С.Л.Рябцева, А.В.Русанов "Учите русский, он прекрасен!" - М.:Белые альвы, 2015
None
Показать комментарийВера, зачем? Я пишу грамотно.
None
Показать комментарийКакая-то демонстративная безграмотность в наименовании
None
Показать комментарийВедь что удивительно! Подпись - профессионал. В чём? Наверное, даже в университете училась и, не дай Бог, на журналистику, или на филолога. Стыдоба!!!
None
Показать комментарийБесСмертный! Такие слова надо писать правильно!
None
Показать комментарийПусть безграмотный... пусть... но мы обмениваемся смыслом, чувствами... и я благодарен ему за обращенные к нам стихи в которых мысли и чувства нашей истории...
None
Показать комментарийДорогие мои люди! Слово "бессмертный" пишется с двумя С. Приставка бес- и корень -смерт... Откройте "Орфографический словарь русского языка". Мне кажется, что русской орфографии не коснулась "перестройка". Или я что-то пропустила? Простите, если что не так. Но "за Державу обидно".
None
Показать комментарийМарина, Я тоже поборник грамотности и чистоты русского языка. Но... возможно, автор принципиальный сторонник старого (дореволюционного) правила написания приставки "без" (в советской редакции "бес"...) Я лично считаю, что по этому пункту лучше восстановить старое правило.
None
Показать комментарийПётр, поддерживаю.
None
Показать комментарийПётр, я думаю (пенсионерка, бывшая учительница рус. яз. в школе), что сейчас ещё действуют нормы и правила современного русского языка. Закон - есть закон. Изменить правила мы не в силах, как бы мы этого ни хотели.
None
Показать комментарийМарина, и правильно, всё остальное - от лукавого. Бесовщина.
И это абсолютно искренне говорю я - никогда добровольно не писавший слово "революция" с прописной буквы.
None
Показать комментарийвольфганг, Благодарю Вас за поддержку и правильную позицию в этом вопросе.
None
Показать комментарийБезграмотное позорище с наименованием отбивает всякую охоту читать дальше.
При всех благих целях и при всём патриотизме - проверяйте себя хотя бы спелл-чекером в буржуйском ворде, если уж с русским языком не заладилось даже в объеме школьной программы.
Патриотизм всё ж таки предполагает определенный уровень владения родным языком.
Стыдно!
None
Показать комментарийвольфганг, Я тоже поборник грамотности и чистоты русского языка. Но... возможно, автор принципиальный сторонник старого (дореволюционного) правила написания приставки "без" (в советской редакции "бес"...) Я лично считаю, что по этому пункту лучше восстановить старое правило.
None
Показать комментарийПётр, считать можно что угодно и относительно чего угодно.
Но я б с удовольствием посмотрел бы на школьные и институтские оценки... автора поста.
Есть правила, выход за черту которых либо позорен, либо должен быть принципиально объявлен в начале публикации, если уж невтерпёж.
Но в случае обсуждаемого поста и гадать нечего - безграмотность vulgaris. Тем более что пост об истинном поэте.
Да, не могу не процитировать стихотворение автора-фронтовика. Неуютное... и талантливое:
Константин ЛЕВИН (1924-1984)
НАС ХОРОНИЛА АРТИЛЛЕРИЯ (1946)
Нас хоронила артиллерия.
Сначала нас она убила.
Но, не гнушаясь лицемерия,
Теперь клялась, что нас любила.
Она выламывалась жерлами,
Но мы не верили ей дружно
Всеми обрубленными нервами
В натруженных руках медслужбы.
Мы доверяли только морфию,
По самой крайней мере – брому.
А те из нас, что были мертвыми, –
Земле, и никому другому.
Тут всё еще ползут, минируют
И принимают контрудары.
А там – уже иллюминируют,
Набрасывают мемуары...
И там, вдали от зоны гибельной,
Циклюют и вощат паркеты.
Большой театр квадригой вздыбленной
Следит салютную ракету.
И там, по мановенью Файеров,
Взлетают стаи Лепешинских,
И фары плавят плечи фраеров
И шубки женские в пушинках.
Бойцы лежат. Им льет регалии
Монетный двор порой ночною.
Но пулеметы обрыгали их
Блевотиною разрывною!
Но тех, кто получил полсажени,
Кого отпели суховеи,
Не надо путать с персонажами
Ремарка и Хемингуэя.
Один из них, случайно выживший,
В Москву осеннюю приехал.
Он по бульвару брел как выпивший
И средь живых прошел как эхо.
Кому-то он мешал в троллейбусе
Искусственной ногой своею.
Сквозь эти мелкие нелепости
Он приближался к Мавзолею.
Он вспомнил холмики размытые,
Куски фанеры по дорогам,
Глаза солдат, навек открытые,
Спокойным светятся упреком.
На них пилоты с неба рушатся,
Костями в тучах застревают...
Но не оскудевает мужество,
Как небо не устаревает.
И знал солдат – равны для Родины
Те, что заглотаны войною,
И те, что тут лежат, схоронены
В самой стене и под стеною.
None
Показать комментарийвольфганг, спасибо!
None
Показать комментарийNaina, рад, что понравилось!
None
Показать комментарийПётр, и ещ
None
Показать комментарийПётр, и еще – зачем же останавливаться?!
Того же Константина Левина, еще пострашнее...
ПИЛОТЫ
До нитки капюшоны их промокли.
И суп остыл, и отсырел табак.
Они глядят сквозь черные бинокли
И папиросы комкают в зубах.
Они пройдут к темнеющим машинам,
В кабинах стиснут зубы и рули.
И вскоре гул покажется мышиным
Притихшим наблюдателям с земли.
Они вплывут в тиргартенские ливни,
В холодное Германии лицо.
И долго в Дюссельдорфе и Берлине
Их помнят скулы улиц и плацов.
Мне снится молодая эскадрилья
Над черной берхтесгаденской землей.
Зенитный вальс, фугасные кадрили,
Вампирский замок, рухнувший золой.
Настанет утро. Фюрер не проснется.
Зенитчик не поможет. На заре
Пилоты в первый раз поздравят солнце,
В последний раз направясь в лазарет.
Осень 1941
* * *
Ты ждешь меня, красивая, как прежде...
Читаешь Блока так, как я читал...
Рассвет сквозь штору нестерпимо брезжит,
Чужой патруль трамбует твой квартал.
А мы отходим по степям Кубани:
повозки, танки, пушки всех систем.
И шепчем воспаленными губами святой приказ 0227.
Настанет день – мы станем на Моздоке.
Наступит год – мы вырвемся на Днепр.
И выпью я без слова и без вздоха
его струю, тоску найдя на дне...
1942
* * *
Я буду убит под Одессой.
Вдруг волны меня отпоют.
А нет – за лиловой завесой
Ударят в два залпа салют...
На юге тоскует мама,
Отец мой наводит справки...
"Т-6", словно серый мамонт,
Развертывается на прахе
Вашего бедного сына...
Свидетельница – осина.
И пруд. И полоска заката –
(Она как просвет погона) –
России метр погонный,
Сержант, грузин языкатый.
И дождь. Он нахлынет с севера.
Брезент на орудья набросят.
Земля рассветет, как проседь.
Сержанты вскроют консервы.
Приказ принесут внезапно.
Полк выступит на заре.
Все раненые – в лазарет.
А мертвые смотрят на запад.
1943
Виноват, я ошибся местом:
Трудно все расчесть наперед.
Очевидно, под Бухарестом
Мне придется оскалить рот.
В остальном никаких ремарок,
Никаких "постскриптум" внизу.
Танк в оправе прицельных марок
Должен в мертвом темнеть глазу.
Умирать у левой станины
Нам Россиею суждено.
В двадцать лет вырывать седины
И румынское пить вино.
Но меня – раз мне жребий выпал
Хороните, как я солдат:
Куча щебня, и в ней, как вымпел,
Бронебойный горит снаряд!
1944. Ясское направление
ЭЛЕГИЯ
И мальчик, который когда-то видел себя Заратустрой,
Метил в Наполеоны и себялюбцем был,
Должен сейчас убедиться – как это ни было б грустно, –
Что он оказался слабее истории и судьбы.
Что мир перед ним открылся кипящим котлом военным,
Ворсистым сукном шинельным подмял его и облек.
Что он растворил ему сердце, как растворяют вены,
Что в эвкалипте Победы есть и его стебелек...
Микроскопически тонкий, теоретически сущий,
Отнюдь не напоминающий Ваграм и Аркольский мост.
И терпкость воспоминанья: румын батальон бегущий,
В зеленых горных беретах, – и тут же обвал в наркоз...
И тут же зеленые версты, как в цуге, бегут с санлетучкой.
Набухшие гноем гипсы... Идущий от сердца мат...
А эти всегда беспечны – небесные странники, тучки...
По крышам вагонов телячьих дождем посевным стучат.
1945
None
Показать комментарийвольфганг, да, стихи впечатляют...
None
Показать комментарийПётр, отож.
None
Показать комментарийПётр, Семен Гудзенко ПЕРЕД АТАКОЙ
Когда на смерть идут — поют,
а перед этим
можно плакать.
Ведь самый страшный час в бою —
час ожидания атаки.
Снег минами изрыт вокруг
и почернел от пыли минной.
Разрыв —
и умирает друг.
И значит — смерть проходит мимо.
Сейчас настанет мой черед,
За мной одним
идет охота.
Будь проклят
сорок первый год —
ты, вмерзшая в снега пехота.
Мне кажется, что я магнит,
что я притягиваю мины.
Разрыв —
и лейтенант хрипит.
И смерть опять проходит мимо.
Но мы уже
не в силах ждать.
И нас ведет через траншеи
окоченевшая вражда,
штыком дырявящая шеи.
Бой был короткий.
А потом
глушили водку ледяную,
и выковыривал ножом
из-под ногтей
я кровь чужую.
1942
МОЕ ПОКОЛЕНИЕ
Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели.
Мы пред нашим комбатом, как пред господом богом, чисты.
На живых порыжели от крови и глины шинели,
на могилах у мертвых расцвели голубые цветы.
Расцвели и опали... Проходит четвертая осень.
Наши матери плачут, и ровесницы молча грустят.
Мы не знали любви, не изведали счастья ремесел,
нам досталась на долю нелегкая участь солдат.
У погодков моих ни стихов, ни любви, ни покоя -
только сила и зависть. А когда мы вернемся с войны,
все долюбим сполна и напишем, ровесник, такое,
что отцами-солдатами будут гордится сыны.
Ну, а кто не вернется? Кому долюбить не придется?
Ну, а кто в сорок первом первою пулей сражен?
Зарыдает ровесница, мать на пороге забьется,-
у погодков моих ни стихов, ни покоя, ни жен.
Кто вернется - долюбит? Нет! Сердца на это не хватит,
и не надо погибшим, чтоб живые любили за них.
Нет мужчины в семье - нет детей, нет хозяина в хате.
Разве горю такому помогут рыданья живых?
Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели.
Кто в атаку ходил, кто делился последним куском,
Тот поймет эту правду,- она к нам в окопы и щели
приходила поспорить ворчливым, охрипшим баском.
Пусть живые запомнят, и пусть поколения знают
эту взятую с боем суровую правду солдат.
И твои костыли, и смертельная рана сквозная,
и могилы над Волгой, где тысячи юных лежат,-
это наша судьба, это с ней мы ругались и пели,
подымались в атаку и рвали над Бугом мосты.
...Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели,
Мы пред нашей Россией и в трудное время чисты.
А когда мы вернемся,- а мы возвратимся с победой,
все, как черти, упрямы, как люди, живучи и злы,-
пусть нам пива наварят и мяса нажарят к обеду,
чтоб на ножках дубовых повсюду ломились столы.
Мы поклонимся в ноги родным исстрадавшимся людям,
матерей расцелуем и подруг, что дождались, любя.
Вот когда мы вернемся и победу штыками добудем -
все долюбим, ровесник, и работу найдем для себя.
None
Показать комментарийПётр, ну и вот еще - Левина, совсем тяжелое.
И это всё из практически неизвестного, в отличие от хрестоматийного-очевидного...
РЕКВИЕМ ВАЛЕНТИНУ СТЕПАНОВУ
Твоя годовщина, товарищ Степанов,
Отмечается в тишине.
Сегодня, небритый, от горя пьяный,
Лежу у моря, постлав шинель.
Все пьют тут просто – и я без тостов
Глотаю желтый коньяк в тоске,
Черчу госпитальной тяжелой тростью
«Сорокапятку» на песке.
Сейчас ударит сквозь репродуктор
«Вечною славою» Левитан.
Над черной феодосийской бухтой
Четыре дня висит туман.
На контуры воспоминаний вначале
Я нанесу Уральский хребет.
Не там ли «нулевкой» нас обкорнали,
По норме девятой сварили обед?
Не там ли морозим щеки на тактике,
Не там ли пристреливаем репера
И вместе сидим на «губе»? И так-таки
Утром однажды приходит: «Пора».
Свежей кирзой запахнет в каптерке.
Сорок курсантов, сорок мужчин
Погоны нацепят на гимнастерки –
Дорого стоящий первый чин...
И ты усмехнешься мне: «Ясно-понятно,
Фронт – не миниатюр-полигон».
Младшие новенькие лейтенанты,
Вместе влезаем в телячий вагон.
И он сотрясается той же песней,
Какой нас год донимал старшина.
Армянские анекдоты под Пензой
Сменяют дебаты про ордена.
Еще наши груди таких не знали.
Лишь Васька Цурюпа, балтийский бес,
Отвинчивает с гимнастерки «Знамя»,
Мелком и суконкой наводит блеск.
В артиллерийских отделах кадров
Растут анкетные холмы.
С пустой кобурою и чистой картой
В свои батареи приходим мы.
Мы наступаем Манштейну на пятки,
И педантичны, как «ундервуд»,
Щелкают наши «сорокапятки»,
Что «прощай Родина» в шутку зовут...
Тогда-то на эти координаты,
На этих юных, стойких орлят
Спускают приземистых «фердинандов» –
Надежду и копию фатерланд.
Самоуверенны, методичны –
Единый стиль и один резонанс –
Железная смертная мелодичность
С холмов накатывает на нас.
И понял я: все дорогие останки,
Родина, долг, офицерская честь –
Сошлись в этом сером тулове танка,
Пойманном на прицеле шесть...
–––––––
Неделю спустя, в бреду, в медсанбате,
Закованный в гипс, почти как в скафандр,
В припадке лирических отсебятин
Я требовал коньяку и «гаван».
И только в лазоревом лазарете
Прошу сестру присесть на кровать.
И начинаю подробности эти
Штабистским слогом ей диктовать.
О нет, никогда таким жалким и скудным
Еще не казался мне мой словарь.
Я помню: в эти слепые секунды
Я горько жалел, что я бездарь.
Но все-таки я дописал твоей маме,
Чей адрес меж карточек двух актрис
Нашел я в кровавом твоем кармане,
В памятке «Помни, артиллерист».
Но где-то, Валя, на белом свете,
Охрипши, оглохши, идут в поход
Младшие лейтенанты эти –
Тридцать восьмой курсантский взвод.
Россию стянули струпья курганов,
Европа гуляет в ночных кабаре –
Лежат лейтенанты, лежат капитаны
В ржавчине звездочек и кубарей...
Сидят писаря, слюнят конверты
(Цензура тактично не ставит штамп),
И треугольные вороны смерти
Слетаются на городской почтамт.
И почтальонши в заиндевелых,
В толстых варежках поскорей
Суют их в руки остолбенелых
И непрощающих матерей.
И матери рвут со стены иконы,
И горькую черную чарку пьют,
И бьют себя в чахлую грудь, и драконом
Ошеломленного Бога зовут.
Один заступник у их обиды –
Это «эрэсов»* литой огонь!
Богиня возмездия Немезида
Еще не сняла полевых погон...
1945–1947
* «Эрэс» – реактивный снаряд.
None
Показать комментарийвольфганг, я плАчу
None
Показать комментарийНаталья, да уж, такие строки иных настроений не прибавляют.
И это писал офицер-фронтовик, прочувствоваший всё на себе. Я, например, просто не представляю таких с модными нынче ура-словцами от невоевавших про "можем повторить". Как и от своего деда - старшего офицера артиллерии, прошедшего всю войну до Берлина, ни разу не слышал ни одного подобного словца. Он только мрачнел, как туча, при моих полудетских расспросах о войне... как и его друзья, тоже войну прошедшие.
Только те люди и могли написать такие настоящие стихи - в отличие от нынешних.
Ну или более поздние, но поэты от Бога. Вот Вам еще одно, очень хорошее, от поэта:
Лев ВЕРШИНИН
БАЛЛАДА О ДУРАЦКОЙ СМЕРТИ
Нет, пули я не боялся. Чего их бояться, пуль-то?
К тебе им одна дорога, а мимо – сотни дорог.
Я мыслил в войну о пулях, как нынче в смысле инсульта:
догонит, значит догонит. На каждого писан срок.
А если чего и боялся, так только дурацкой смерти,
такой, что не от болячек и даже не от войны...
Ее, косую поганку, я только однажды встретил,
и то не так чтобы лично, а вроде со стороны.
...Застряли мы под Ростовом, две роты на полустанке.
Степь. Август. Земля прожарена... Ну хоть окопы не рой.
Гранаты да восемь орудий – а немцы нагнали танки.
А время было горячее. Ну, ясно: сорок второй.
Нам немцы весь день давали. И дали довольно крепко.
Но к вечеру всё же стихли. Стало полегче жить...
Тут взводный входит, однако. Кто, мол, пойдет в разведку?
Спросил, скотина, и смотрит. Так, что лучше сходить.
Всего подобралось четверо, чтоб каждый работал в паре.
(Напарника ранят – вытащи, а вдруг побежит – пришей...)
Я, Гиви из Кутаиса, Юсуф – казанский татарин
и Арвид, тоже нерусский. Вроде из латышей.
Нам твердо пообещали: вернетесь – нальем по двести.
Потом задачу поставили: надобно до утра
взять за линией немца. И там же, прямо на месте,
вытащить из паскуды, где ихние панцера.
Почти что без приключений мы сделали полработы:
пошли и добыли немца. Проверили документ.
Ганноверец Дитер Гоффман, ефрейтор танковой роты.
С двадцать второго года. Выходит, что двадцать лет.
Пацан пацаном. Трясется. Какая уж там молчанка?
Бормочет свои «майн готты» (по-ихнему «Бог прости»),
потом дошел до «рот фронта». Но нам-то надо про танки!
Причем – не позже рассвета, чтоб было время уйти.
А он сипит: «нихт ферштейне» (видать, оказался с норовом).
И что прикажете делать? Засели в ближнем леске...
Гиви нельзя как старшому. Арвиду – как дозорному.
А я бы, может, и справился – так врезало по руке.
«Давай!» – говорим Юсуфу. Юсуф достал зажигалку,
прожарил покрепче финку, фрица взял за вихра...
Работает. Мы скучаем. Парня, понятно, жалко,
но надо знать до рассвета, где ихние панцера!
...Ну что говорить? Он вспомнил про танки и самоходки
и то, что атака в полдень, по флангу, с левой руки...
Мы сняли допрос на месте, а после – ножом по глотке.
Поскольку тащить не выйдет, а бросить – не по-людски.
...Когда мы вернулись к нашим – ротный аж прослезился:
Соколики! Спать немедленно! А утром прошу ко мне!
А утром... верьте не верьте, глядим: Юсуф удавился.
Вышел, будто до ветру, – и сделался на ремне.
Ну, тут заварилась буча! Начальство понабежало,
особый майор Брызгало Юсуфу в глаза смотрел...
Потом признали, однако, что дело не трибунала,
а также не особиста, поскольку не самострел.
...А в полдень попёрли танки. Но мы-то их ожидали:
из тридцати половина с трудом уползла назад...
Чуть позже за этот поиск нам всем вручили медали.
Юсуфу, правда, посмертно – но тут уж сам виноват.
...И если попы не брешут в церквах о ненашем свете,
хочу я спросить у Юсуфа, когда настанет пора:
какого хрена сплясал ты в обнимку с дурацкой смертью,
коль мы не пустили к Дону крестовые панцера?
None
Показать комментарийМы живем в период философии постмодерна, где, кроме прочего (наивного атеизма, аморальности и так далее) есть место индивидуализму, плюрализму и релятивизму. По этой причине, каждый делает так, как считает нужно делать, пишет так, как хочет. Это его территория. Почему для Каземира Малевича можно писать "Черные квадраты" а для автора этой статьи нельзя писать слово "бессмертный" так, как он того пожелает. Если нет абсолютов (например, нет Бога (как говорят люди, которых осудил Бог), нет абсолютной нравственности и так далее, тогда почему вы требуете писать так, словно в письме есть абсолюты? Кто их установил? Возможно эти, установившие, также ошибались и писать нужно не "бессмертный" а "безсмертный"
None
Показать комментарийОлег, либеральный бред. Правила русского языка ещё никто не отменял.