“Да-с, сударь, быт, жанр и прочее – всё это хорошо. А где же мечта? Мечта где? Фантазия где? Я вас спрашиваю. Почему у нас нет Чюрлёниса? Ведь это же музыкальная живопись!”, - воскликнул однажды великий пролетарский писатель, беседуя с художником Ф. Богородским. Максим Горький называл гением литовского народа Микалоюса Константинаса.
Жизнь и судьба многих музеев прочно вплетены в летопись страны, вместе с которой они переживали эпохи царей, вождей и диктаторов, революций и войн, национализации и приватизации. Музеи меняли названия, изредка – профиль, некоторые были расформированы. В первой половине XX века государство чувствовало себя вправе продавать “идеологически чуждые”работы, принадлежащие кисти Сезана, Дега, Ренуара. Созданное в 1925 году Комиссариатом внешней торговли Объединение по экспорту и импорту антикварно-художественных ценностей отправляло на заграничные аукционы и продавало в частные коллекции вещи, по сути не имеющие цены: так, Эрмитаж лишился нескольких работ Рембрандта, Ватто, Рафаэля, ван Дэйка, Рубенса – всего 50 шедевров. В 1930-х годах музеям навязывалась роль проводников партийной идеологии, в стенах немногих уцелевших и ставших музеями храмов велась антирелигиозная пропаганда. НО даже в те времена большинство музеев оставались важнейшими элементами культурной жизни страны.
Полное название: Национальный художественный музей имени М. К. Чюрлёниса (по-литовски - Nacionalinis Mikalojaus Konstantino Čiurlionio dailės muziejus), старейший художественный музей Республики Литва, был основан 14 декабря 1921 году. Идея создания в Литве собственного художественного музея появилась одновременно с основанием Литовского художественного общества, которое организовывало художественные выставки литовских произведений искусства, начиная с 1907 года. Однако осуществить идею удалось только после обретения Литвой в 1918 году независимости. Учредительный сейм Литовской Республики в 1921 году принял закон о создании художественной галереи и присвоении ей имени великого литовского художника и композитора Миколоюса Константинаса Чюрлёниса, который скончался в 1911 году, и стоял у истоков Литовского художественного общества. Вначале к зданию художественной школы на Дубовой горе (Ąžuolų kalnas), построенной по проекту архитектора Владимиира Дубенского, была пристроена галерея. Строительство велось очень быстро, так как приближалось 50-летие со дня рождения великого художника. Из Москвы были привезены картины М. К. Чюрлёниса, находившиеся в эвакуации со времён WWI. Открытие выставки состоялось 24 сентября 1925 года, хотя здание не было достроено полностью. Эта галерея считается первым музейным зданием в Литве.
Через несколько лет, во время празднования 500-летия литовского Великого князя Витаутаса, был заложен и освящён краеугольный камень нового музейного здания, в котором одновременно должны были расположиться военный музей и художественный музей-галерея имени М. К. Чюрлёниса. К проектированию нового здания был привлечён также Владимир Дубенецкий, в соавторстве с архитекторами К. Рейсоном и К. Крищюкайтисом. Новое здание было открыто в 1936 году. В него были перенесены фонды, как из временной галереи, так и из других музеев. В 1944 году музей был переименован в Каунасский государственный художественный музей им. Чюрлёниса. С течением времени было решено выделить наследие М. К. Чюрлёниса в отдельную экспозицию, для которой в 1969 году была сделана специальная пристройка.
В 1997 году художественному музею был присвоен статус национального музея. Посетители могут ознакомиться с экспозициями литовского народного, прикладного и изобразительного искусства, начиная с XVI века.
В настоящее время Национальный художественный музей имени М. К. Чюрлёниса - это огромное собрание различных художественных коллекций, которые расположены в 12 подразделениях (филиалах).
Чюрлёнис Миколоюс Константинас. (1875-1911).
… жить, широко раскрыв глаза на всё, что прекрасно… и смотреть глазами ребёнка… Чюрлёнис – сын Литвы, напоенный её воздухом, её красотой, её сказками и легендами. Он был композитором и художником. Должно быть, поэтому все его картины звучат. Часто они даже носят музыкальные названия: фуга, прелюдия, соната…Иногда указываются части – анданте, аллегро…
“ФУГА”, центральный образ картины – ель. В нижней части картины, по аналогии с музыкой, она доминирует: бОльший размер, более тёмный цвет. Ели сопутствуют образы скорбно сидящих сказочных литовских персонажей, однако по колориту они бледнее, менее значимы, как и противосложение в музыке. Реприза – очень чётко отграничена. Для неё художник приберёг, точно так же как и в музыке, зеркальное отражение темы. Вопреки реальным, оптическим законам, ёлочки отражаются не точно друг над другом, а со сдвигом, подобно темам в музыке фуги.
Мир творений Миколоюса Константинаса фантастичен, краски приглушены, во многих картинах лейтмотив – грусть, отрешённость. Буржуазные критики превозносили Чюрлёниса за эту якобы воспеваемую им идею потустороннего мира, идею единого высшего духа. Некоторые, напротив, отрицали всё его творчество, как вымысел сумасшедшего. Всё это крайности. Миколоюс Константинас был сыном своего времен, но он был человеком с крайне обострённым мировосприятием, человеком тонко организованного душевного склада. Чтобы понять его творчество, надо знать основные философские увлечения его времени и основные моменты его биографии.
Родился Чюрлёнис в 1875 году, в Варене (Южная Литва), в семье органиста. Детские годы Миколоюс Константинос провёл в Друскининкае - живописнейшем крае. Музыку почувствовал и полюбил ещё пятилетним мальчиком. Девяти лет поступил в музыкальную школу князя Миколоюса Огинскаса и пробыл там до 1888 года. Потом перешёл в консерваторию Варшавы, затем Ляйпцига. Сочинения его высоко ценили самые строгие критики. Музыкантом он был серьёзным и теоретически прекрасно подготовленным. Отсюда такое музыкальное восприятие окружающего, так точно схваченное и переданное в его картинах чувство ритма.
Живописцем Чюрлёнис был скорей от природы, чем профессионалом. Он не обладал большим техническим мастерством, свои композиции он подчинял настроению, музыкальному нарастанию и ослаблению звука, ритму.
Чувство гармонии и красоты у этого художника было поразительно.
Его взгляды на жизнь формировались в тот момент, когда студенчество Варшавы и Ляйпцига увлекалось идеалистической философией Канта и Ницше, зачитывалось Достоевским, По, Андреевым. Чюрлёнис, всегда бывший в центре студенческой жизни, поддаётся этим увлечением. Заинтересовавшись культом Солнца и тайнами мироздания, начинают изучать древнюю Персию и Египет, а затем религию и философию Индии. Конечно, такое одностороннее мировоззрение определило пессимизм его некоторых творений.
Но не в меньшей мере “виновен” здесь и дух времени. Наибольшее количество картин написано художником после 1905 года, в период царской реакции и идейного кризиса среди интеллигенции. Художники уходили в сторону от реальной жизни, созидали каждый свой фантастический мир. Но большой талант Чюрлёниса поднимает его творения над общим уровнем: в них всегда есть задушевность, живое человеческое тепло и мысль. То, что было чуждо большинству модернистов.
"ВЕСНА". “Весна”, “Колокола” (1905 г.), “Зима”, “Корабль” (1906 г.), “Лес”, “Знаки зодиака” (цикл из 12 картин), “Весенняя” и “Солнечная” сонаты (1907 г.) и другие чудесные работы Чюрлёниса привлекают нас теперь не своим идеализмом, отрешённостью, а, напротив, удивительно поэтическим настроением и предельно жизненным пейзажем. Причём пейзаж его картин – родной, литовский и в этом нельзя сомневаться – там есть все приметы: старые мельницы, часовни, море.
В 1907 году Чюрлёнис переезжает в Вильнюс и всячески способствует развитию национального искусства. Но, как это ни горько, на родине он оставался непонятым. Чтобы выжить – давал уроки музыки. Учеников было много. В Вильнюсе все знали добросовестного, приветливого учителя музыки с непослушными волосами, несмелой улыбкой и с напряжённым взглядом необыкновенно синих глаз. Но это не главное – это заработок. Нужно организовать музыкальный конкурс и устроить художественную выставку. Он участвует в создании Литовского художественного общества, помогает устраивать первые национальные выставки, создаёт хор. Литовская музыка только ещё начинается. Не было симфоний, сонат, литовских опер. Чюрлёнису пришлось стать первооткрывателем. Для этого он и затеял музыкальный конкурс, чтобы узнать, какая музыка, какие исполнители есть в Литве. Большое удовлетворение Чюрлёнису приносил хор, хотя и отнимал немало времени и сил: приходилось учить певцов и пению, и теории музыки, самому писать для них певческие упражнёния. Сам художник, как ни уговаривали его друзья, в конкурсе участвовать отказался: “Мне не премия нужна, я хочу привлечь к пропаганде музыки талантливых, знающих людей. Ведь впереди так много дела: надо создать музыкальную библиотеку, подготовить концерты литовской музыки, издать произведения литовских композиторов и литовские народные песни”.
София Чюрлёнене-Кимантайте. Если мужчина Чюрлёнис, его супруга - Чюрлёнене, а дочь - Чюрлёнайте (Например - Орбакас, супруга - Орбакене, а дочь - Орбакайте).
В 1909 году художник, женившись на Софие Чюрлёнене-Кимантайте (1886-1958; в браке с 1909-1911) переезжает в Санкт-Петербург. Художественная жизнь Петербурга захватывает его. Чюрлёнис не по силам много работает. Картины “Всадник” и “Рай” – лучшие произведения этого периода. Но нервное переутомление сказывается на его здоровье. Начинаются сильные головные боли. Миколоюcа Константинаса помещают в лечебницу, где он и умирает в 1911 году от кровоизлияния в мозг.
"ВСАДНИК". Бенуа назвал его "Всадника", который экспонировался на одной из выставок, "самой одухотворённой, самой вдохновённой страницей".
"РАЙ". (1909). Картина открывает перед нами прекрасный неизведанный для нас мир, показывает зрителям всю красоту потустороннего мира. Эта работа наполнена чистотой и красотой, необыкновенностью пейзажа и персонажей, изображенных на полотне. Нет в творчестве Чюрлёниса более светлой и радостной картины, чем "Рай”. "Золотистый свет; прозрачный воздух; голубое небо и светлые облака; спокойные воды, плавное очертание берега; полевые цветы, бабочки, стрекозы, Ангелы и ступени широкой светлой лестницы, уводящие ввысь" - так представлял себе художник рай. Чюрлёнис объединил свои таланты к живописи и к музыке, и воплотил все свои мечты и фантазии на картине в единое целое. Прекрасные ангелы бродят по поляне, ни о чем не беспокоясь, их души чисты и прекрасны, рядом ступени, ведущие прямо к Богу. Синеватое небо затянуто белыми облаками, кругом нежно летают белоснежные голуби, спокойное море омывает берег, оно отражает небеса.
Художественное наследие Чюрлёниса – более 300 картин. Они близки нам своей человечностью, музыкальностью, напряжённым раздумьем и поэтичностью.
Отчизна милая, Литва… Путешествие по родной земле всегда радостно. Лёгкая синева небес и воздуха, холмистая дорога, по которой легко и весело бегут кони, вековые ивы, аисты на крышах и деревьях и с каждого перевала – шумящие лесные дали и светлые озёра, задумчивая тишина и строгая торжественность деревенских тенистых кладбищ…
Чюрлёнис не отрывал глаз от дороги. Нельзя налюбоваться, сколько бы ни смотрел он, ни озёрами и лугами с травой дымчатой, залитой солнцем, ни маленькими, на высоких столбах просёлочными часовнями, ни этими скромными и вместе с тем весёлыми, гостеприимными домиками. Он знал: остановись у любого – и тебе поднесут чистой студёной колодезной воды, парного молока, отрежут толстый ломоть хлеба. А вечером можно посидеть с крестьянами, поговорить о посевах, послушать их песни и записать их.
Но на этот раз Миколоюс Константинас торопился. Знал, как нетерпеливо ждут его в Друскининкае, в маленьком домике старого органиста-отца, да и сам он соскучился по шёпоту литовских сосен и светлой ленте Нямунаса. Помнит художник, как не хотелось в студенческие годы возвращаться из Друскининкая в надоевшие, унылые классы Ляйпцигской консерватории. Занятия там велись ремесленно и однообразно. Чюрлёнису иногда мерещилось, что люди превратились в ноты, его преподаватели и соученики – в диссонансы и ошибки на нотной линейке. И только где-то вдалеке прекрасной мелодией звучало воспоминание о Друскининкае.
Как хорошо написал Адам Мицкевич: “Отчизна милая, Литва, ты – как здоровье. Тот дорожит тобой, как собственною кровью, что потерял тебя”. Именно тогда, в Ляйпциге, Чюрлёнис решил: все свои работы, и настоящие и будущие, он посвятит Литве.
… Коляска покачивалась на мягких рессорах. Стоило закрыть глаза, всплывало в памяти море – туманно-серое, светло-голубое, трепетно-зыбкое…
... Всходило солнце. Песчаные дюны, только что сливавшиеся с тёмным небом, начинали вырисовываться в светящейся белесоватой мгле неуверенными контурами. Потом воздух розовел, прогревался, откуда-то прорезался сноп сверкающих лучей, и всё вспыхивало. Очертания берегов становились графически чёткими, выверено-ясными. Целыми часами сидел на берегу Чюрлёнис, наблюдая, как зеленоватые прозрачные волны то рассыпались у ног мелкими брызгами, то устремлялись вверх, тесня друг друга, и обрушивались на берег ослепительными массивами. Когда волны отступали, открывался пласт дна. Казалось, напряги ещё немного зрение – и среди жёлтого песка рассмотришь таинственный, переливчатый блеск янтарного зАмка Юрате. Легенду о янтарном зАмке дочери морского царя красавицы Юрате Чюрлёнису рассказал старый рыбак с колючей бородой, с тяжело висящими, натруженными руками. “Юрате полюбила простого рыбака, - рассказывал рыбак, попыхивая трубкой, - и за это Пяркунас, бог грома, разрушил её зАмок… и теперь во время сильных бурь волны ещё выносят на берег кусочки янтаря…”. С тех пор Миколоюсу Константинасу во время морских бурь в голосе ночного ветра слышался безутешный девичий плач, и с каждым днём в душе крепло решение – рассказать всем о прекрасной и трагической любви морской царевны и рыбака, написать оперу и назвать её “Юрате – королева Балтики”...
...Тихо покачивается коляска, трусят кони, постепенно редеет лес… Блеснула вдали гладь озера Друсконис, вот показались дома, бажничя, гнёзда аистов. А вот уже виден и друскининкайский старожил, сгорбившийся крестьянин Андрюкас, тянущий ведро воды из колодца. Шумная ватага младших братьев и сестёр кинулась к подъезжающей коляске: Константинас приехал!..
… Он встал на рассвете и уже листал книгу немецкого философа XVII века Эккартсгаузена. Автор сопоставлял семь цветов солнечного спектра и семь тонов музыкальной гаммы, возможность передачи музыки – красками, картин – музыкальной композицией. “Об этом писал ещё да Винчи”, - размашисто черкнул на полях Чюрлёнис и внимательно стал рассматривать приложения: попытки Эккартсгаузена переложить в цветовые сочетания несколько народных песен. Простая мелодия – ясные, открытые краски, каждой ноте соответствовал определённый цвет. Цветовая музыка! Чюрлёнис закрыл глаза. Если бы человек слушая музыку, видел смену цвета! Он попытался представить себе, как зазвучали бы бетховенские симфонии: малиновые, пурпурные, сине-фиолетовые, голубые потоки льющегося отовсюду света. Удивительное, неповторимое ощущение!..
Целый день ходил от мольберта к фортепиано, от фортепиано к мольберту. На мысли о цветовой музыке и звучащих картинах наплывали воспоминания о безбрежной морской глади и о горестной судьбе Юрате.
Клавиши звенели под пальцами, по комнате плыли тихие светлые аккорды, спокойные, как море в безоблачные предвечерние часы. Стоило сгуститься облаку, и море тут же начинало пениться белыми барашками – по комнате нёсся переливчатый, счастливый звон брызг. Такой же радостной получилась и картина. Летели, рассекая воздух, над морем чайки, стремились к песчаным дюнам волны. Весь картон был как бы осыпан блестящими, крупными, как жемчужины, прозрачными, как водяные пузырьки, каплями. Ощущение радости давал цвет: светло-глубой и золотистый, зеленоватый и фиолетовый.
"КОЗЕРОГ" – солнечная воля в достижении цели. Ответственность и спокойствие. …Это лето было на редкость сухим и солнечным. Друскининкай утопал в зелени. А среди деревьев сверкала и искрилась на солнце вода: широкий Нямунас, стремительная Ратничеле. Темнело поздно, и вечера стояли тихие, задумчивые; время, казалось, застывало; только всё больше и больше густел туман на Нямунасом. И вдруг зажглась первая звезда. За ней другая, и скоро всё небо покрылось звёздным узорочьем. Чюрлёнис смотреть на звёзды, но видел там неведомый, фантастический мир… И создавал уже живописные полотна.
Туманные пятна на синем небе. Одни звёзды ещё окутаны туманом, другие вспыхивали ярко. Светлячками загораются в воде их отражения. А из воды на поверхность всплывают невиданные – голубые, розовые, красочные растения… Ему представлялись удивительные миры, в которых живут необыкновенные существа и люди, добрые, щедрые и могущественные. Вот Козерог. А вот созвездие Водолея. Водолей – это сказочный король. Он вытянул руку, и с ладони его падает серебряная струя. Это река, спускающаяся на Землю. Быть может, это наш Нямунас..
Над “Козерогом” Микалоюс Константинас провёл несколько недель. На двадцать первой, двадцать шестой или тридцать пятой переделке возник окончательный вариант: маленький изящный козерог с певучим, устремлёнными кверху линиями стоит на горном острове? И силуэт его отражается в тёмной водной глади.
На мольберте стояла только что законченная картина. На высокой, взметнувшейся выше солнца горе стоял человек. Прямо на него, зловеще размахивая гигантскими крыльями, спускалась огромная тёмная птица. Казалось, вот-вот она закроет солнце. Но человек не испугался. Он гордо выпрямился, поднял лук, туго натянул тетиву. Сейчас свистнет стрела – и уже ничто не будет стеснять сверкающую над крылом птицы цепочку звёзд. "СТРЕЛЕЦ" - целится из лука в птицу, широко раскинувшую свои гигантские крылья. Стрелец символизирует воодушевление, энтузиазм, высокие философские устремления. Птица – это символ свободы и духовного искания. Во многих мифах птица связана с солнцем, это также символ бессмертия. С крыльями связана идея духовного взлета, восхождения на высшие уровни жизни.
"СОНАТА МОРЯ. ФИНАЛ". И музыка, и живопись – в необычных, фантастических образах - рассказывали об одном; о жизни человеческой. О надеждах и радостных тревогах юности; о воспоминаниях прошлого; об умиротворённости души; о глубине чувств и мыслей. ”Ведь стихия моря, - думал Миколоюс Константинас, - то же, что человеческая жизнь, именно поэтому она кажется нам полной внутреннего смысла, драматичной”.
Но бывает в жизни и свой девятый вал, буря, шквал, сметающий всё на своём пути. Музыкальный финал “Морской сонаты” был драматичен - громом гремели клавиши, вскипали жалобы и стоны. Таким же драматичным получилось и живописное полотно. Грозная, всё сметающая на своём пути волна. Корабли кажутся игрушками на разбушевавшегося моря, - сейчас их захлестнёт, навсегда поглотит буря. А может быть, они и выплывут…
Миколоюс Константинас облегчённо вздохнул, прошёлся по комнате. За окном темнело – целый день провёл он в непрерывной, напряжённой работе. Да и сейчас она не закончена, многое надо ещё исправить, дорабать. Но главное – сделано сегодня, найдено, прочувствовано. Продумано. И, подойдя к последней картине, он прямо на гребне вздымающейся волны поставил свои инициалы: “К. М.” – Константинас Миколоюс.
На замечания матери, что он много работает, художник отвечал с виноватой улыбкой: “Человеческая жизнь так коротка. У времени надо брать всё, иначе оно канет безвозвратно. Мне всегда страшно, когда я сижу без дела. Мне кажется: звучит в мире музыка, творится мировая симфония – как же я могу не участвовать в ней?”.
-Сколько работ подарил нам мастер?
-Кем по профессии был отец Миколоюса Константинаса Чюрлёниса?
-Фамилия мужчины “Тила”, какая фамилия будет у его дочери? А у супруги?
