«Без Караваджо не было бы Риберы, Вермеера, Жоржа де Латура или Рембрандта. И Делакруа, Курбе и Мане писали бы по-другому», — РОБЕРТО ЛОНГИ (1890—1970), итальянский искусствовед
***
"Быть плохим. Микеланджело да Караваджо."- автор этой большой статьи из 3-х частей - Николай Жаринов © Artifex.ru.
(Я сделала выдержки из всех трёх частей в один пост, часть картин привожу, которые отсутствуют в исходной публикации)
Микеланджело Меризи да Караваджо (Michelangelo Merisi da Caravaggio) всегда был плохим учеником, непутевым христианином, ненадежным другом, отвратительным товарищем, скверным учителем – короче говоря, всегда был ужасным человеком.
Он умер таким же отверженным, каким жил, в убогой больнице в Порто-Эрколе в малярийной лихорадке.
Рядом с ним в момент смерти не было ни друзей, ни врагов.
Караваджо. «Медуза Горгона», 1597г. Холст на щите, масло. Галерея Уффици, Флоренция.
Никого, кроме старого священника, лениво молящегося о спасении души живописца.
Перечислять все пороки Караваджо – занятие столь утомительное и трудоемкое, что на это не хватит и шести статей.
На его счету убийства, грабежи, изнасилования, пьяные драки, но его картины при этом украшают стены лучших музеев мира. Его готовы были взять под опеку самые влиятельные люди своего времени.
Он должен был стать одним из главных орудий пропаганды католической церкви. Но вместо богатства, роскошной жизни во дворцах и высокого чина художник всегда предпочитал грязные трущобы. Он видел красоту там, где ее по всем канонам не могло быть. А теперь обо всем по порядку.
Караваджо «Мальчик и корзина с фруктами» 1593г. Холст, масло. Рим, галерея Боргезе.
Ему было только пять лет, когда эпидемия чумы унесла жизни его отца и деда. Осталась только мать – одинокая женщина, пытающаяся прокормить прорву детей в Милане. Об этом периоде жизни Караваджо сохранилось очень мало информации. Мать художника, думающая только о том, как бы прокормить детей, не могла уделять им должного внимания.
В итоге большую часть времени юный гений проводил на городских улицах — они стали его первой школой.
«Маленький больной Вакх», 1593г. Холст, масло.
Милан всегда был центром торговли в северной Италии. Сюда стягивались отбросы общества со всей Европы, мечтавшие поймать удачу за хвост. Наемники, проститутки, воры, убийцы — их девизом была фраза «Нет надежды — нет страха».
фрагмент
Караваджо отлично усвоил этот урок. Прежде чем начать обучаться живописи, он освоил то искусство, которое больше всего могло пригодиться ему в жизни — фехтование.
В 13 лет будущий художник попал в тюрьму после драки в таверне, едва не закончившейся убийством. Тогда же мать отдала его в мастерскую ученика Тициана Петерцано.
«Шулера» 1594г. Холст, масло
Ее надежды на то, что занятия искусством наставят сына на праведный путь, в итоге не оправдались. Вечера Микеланджело Караваджо проводил в тавернах. Пьяные драки, скандалы и тюремные заключения следовали одни за другими. Но, несмотря на это, художник усердно работал в мастерской над развитием своего таланта. Кроме алкоголя, драк и живописи его не интересовало ничего. Поворотный момент случился в 1590 году.
«Экстаз святого Франциска»1595г. Холст, масло
Тогда умерла мать живописца, которая хоть как-то пыталась сдерживать взрывной характер сына. Теперь у него были деньги, полученные в наследство, а значит, хмельных ночей в жизни Караваджо стало еще больше. И вот, в очередной пьяной драке художник совершил убийство и, спасаясь от правосудия, бежал из Милана.
Но куда он мог отправиться? Где бы его талант мог быть востребован?
Ответ, естественно, был один — Рим!
«Лютнист» 1596г. Холст,масло. Эрмитаж, Санкт- Петербург (единственная работа художника, которую можно увидеть в России)
В конце XVI века в Риме шла настоящая идеологическая религиозная война, и живопись была мощнейшим орудием католической церкви в борьбе с протестантами.
Именно картины должны были раскрывать для огромного количества неграмотных прихожан истинный смысл христианства, показать им те удивительно красивые виды Рая, которые ждали их только после смерти.
Идеальные тела, лишенные грязи, уродства. Счастье, обретенное через страдания на земле.
Но искусство Микеланджело Меризи да Караваджо было вызовом, своеобразной пощечиной общественному вкусу, он шел по своему собственному пути и не принимал никаких компромиссов.
Ему не хотелось просто копировать работы великих мастеров прошлого. Он не верил всем этим привлекательным картинам.
Эпидемия чумы, убившая отца и деда, научила Караваджо тому, насколько быстротечна и хрупка человеческая жизнь. Поэтому неудивительно, что именно он создал первый в истории итальянской живописи натюрморт.
«Корзина с фруктами» 1596. Холст, масло, 46x64 см. Пинакотека Амброзиана, г.Милан
Вы спросите: «Что общего есть у фруктов и смерти?».
На первый взгляд, в этом произведении нет ничего особенного, но именно оно отражает мировоззрение художника. Заметив такую «Корзину с фруктами» на рынке, вы, скорее всего, прошли бы мимо. На каждом из фруктов уже видны следы тления, листья пожухли.
Это удачно пойманный момент перехода жизни в смерть, никакого приукрашивания, только реальность со всеми ее неприглядными моментами. Впрочем, это было только начало.
Лучше всего талант Микеланджело да Караваджо, его желание идти наперекор всем существующим традициям раскрылись в другой картине, написанной в 1597 году.
Это «Кающаяся Мария Магдалина». Проживший немало лет в трущобах, художник отлично знал, как выглядит страдающая проститутка, решившая обратится к вере.
«Кающаяся Магдалина» (1594-1596) Холст, масло. 106 x 97 см. Галерея Дориа Памфили, Рим, Италия
К этому популярному сюжету живописи эпохи Возрождения обращалось немало мастеров. Полотно Джампетрино меньше всего напоминает изображение раскаявшейся грешницы.
Нет, это наоборот наслаждение красотой молодого тела. Оно соответствует всем идеалам эпохи Возрождения. Как тщательно выписывает Джампетрино вьющиеся рыжие волосы Магдалины, ниспадающие на ее идеальную грудь. В этом столько показного, столько кокетства и желания привлечь мужское внимание.
Нет, так проститутки не раскаиваются в грехах, так они набирают новых клиентов. Картины Тициана, Луки Джордано почти точно повторяют друг друга по символике и манере изображения.
И снова раскаяние на них выглядит деланным.
Обращенные к небу глаза, полные слез, открытые плечи (какое раскаяние без сексуальности?), череп, напоминающий о бренности бытия, и книга, приводящая к спасению, хотя в нее даже не смотрят.
Все здесь пропитано театральностью, все здесь говорит об искусственности. Это явно постановочный кадр, а Караваджо всегда хотел изображать только реальную жизнь и ничего больше. И его Магдалина действительно напоминает раскаявшуюся грешницу.
Ее глаза опущены, на лице задумчивая скорбь, ведь, решив поменять свою жизнь, человек обращается не к небу, он задает вопрос самому себе. Это уже финал преображения, последствие бури эмоций, о которой свидетельствуют разбросанные по полу дорогие украшения. В этой блуднице нет и тени кокетства.
фрагмент
Она полностью одета, в ее платье нет ничего вызывающего. Более того, это явно не одежда времен античности, даже не стилизация под нее. Так ходили современницы Караваджо. Художник как будто показывает, что библейские истории вечны, они не существуют только в прошлом, а происходят в нашей повседневной жизни. Нет здесь и ни единого классического упоминания о святости. Нет толпы голых младенцев-херувимов, нет креста, нет неба.
Перед нами мрачная комната. В мучительном исступлении, похожем на горячку, провела Магдалина всю ночь. И настало утро.
Солнечный свет пока еще совсем слаб, его мягкие лучи видны только в правом верхнем углу полотна. Героиня еще не видит их.
Это тот переломный момент ее жизни, когда возврат к старому невозможен, а будущее еще совсем не ясно. То самое предчувствие катарсиса, который вот-вот должен случится, когда на блудницу упадет солнечный свет.
Она застыла между двумя реальностями. Ее прошлое изорванными украшениям
и валяется на полу, а будущее только приходит к ней.
фрагмент
Отдельное внимание нужно обратить на положение рук Магдалины.
Так мать держит своего ребенка. И перед нами рождение, только не ребенка, а рождение веры. Это было настолько новое слово в живописи, что Караваджо не могли не заметить.
Полотно за огромные деньги купил банкир Ватикана Винченцо Джустиниани.
О художнике говорил весь Рим! Он — главная сенсация, он — будущее религиозной войны.
В возрасте 26-ти лет сирота и преступник из Милана покорил вечный город. Заказы сыпались один за другим.
А он творил, как одержимый, без черновиков и набросков, создавая иногда по 5-6 больших полотен в год.
Караваджо. «Мученичество апостола Матфея». 1599-1600. Холст, масло. Рим. Церковь Сан-Луиджи ди Франчези
Но любому настоящему гению нужен вызов. Им стала серия из двух картин, посвященных св. Матфею. Но о них мы поговорим уже в следующей статье. Почти всех великих художников объединяет то, что они были несчастными людьми.
Прямо по Достоевскому: «Мера страдания определяет меру истины». Отличает их только то, что каждый из живописцев был несчастен по-своему. Микеланджело Меризи да Караваджо (Michelangelo Merisi da Caravaggio) был баловнем судьбы, мог иметь все, что пожелал, но сам постоянно стремился к отчаянию и безысходности, которыми пропитаны его поздние произведения.
Как уже говорилось, в возрасте 26 лет Караваджо получил признание и славу, его картины завораживали, о них говорили в самых богатых домах Рима, за ними охотились все ценители искусства. И теперь живописцу предстояло принять новый вызов — стать оружием церковной пропаганды. Это был предел мечтаний любого художника.
Караваджо. «Марфа и Мария». 1598. Холст, масло. Детройт.
Это была слава, гремящая на весь мир, это были огромные деньги, это было бессмертие.
Вызов был брошен Караваджо очень скоро. 25 июня 1599 года он подписал контракт на написание двух картин, посвященных св. Матфею евангелисту. Уже с самого начала это была победа.
Первоначально заказ был отдан сопернику нашего героя, известному римскому художнику Чезари д'Арпино (Cavalier d'Arpino). Но из-за того, что работа продвигалась очень медленно, роспись капеллы перепоручили Караваджо.
Его эго било в литавры и праздновало победу! Но только поначалу. Чем больше художник задумывался о работе, тем отчетливее понимал, что выполнить заказ будет совсем не просто.
Ему нужно было изобразить два сюжета: призвание и мученичество св. Матфея. Караваджо начал со второго, но картина у него откровенно не получалась. Ему не хотелось просто повторять полотна мастеров прошлого, выстраивать классическую композицию из трех фигур: мученика, убийцы и ангела.
Художник оказался в тупике и тогда решил на время оставить работу над «Мученичеством святого Матфея» и обратиться к другой картине — к «Призванию святого Матфея».
Караваджо. «Призвание апостола Матфея». 1599-1600. Холст, масло. Рим. Церковь Сан-Луиджи ди Франчези
Да, еще никому и никогда не удавалось изобразить в религиозной живописи хоть что-то похожее на это! Как уже говорилось, художника никогда не интересовали вымышленные картины небес.
Религия была для него реальностью, растворенной в повседневной жизни. Не будем забывать, что все апостолы были до призвания обычными грешниками.
А Караваджо знал о грехах все, и призвание Матфея на его картине происходит в убогой таверне.
Что могло согревать сердце убийцы (а Микеланджело Меризи да Караваджо им был) сильнее, чем фраза Христа: «Сказываю вам, что так на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяносто девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии» Перед нами убогая обстановка.
Вокруг полутьма. Матфей здесь — продажный чиновник, плут.
Эта грязная таверна — его штаб-квартира, где со своими помощниками он ведет незаконный бизнес. И в разгар очередной сделки к нему и приходит Иисус.
Почему к нему? Да потому что праведники не нужны Спасителю.
Нет, ему нужно такое ничтожество, как Матфей. И снова никаких младенцев-ангелов, никаких небес, никакого явного откровения. Все предельно реалистично. Единственное, что напоминает здесь о религии — это едва заметный нимб над головой Христа. За столом, помимо святого, еще 4 человека. Но никто из них не понимает, что происходит.
Двое слева вообще ничего не видят — они заняты пересчетом денег.
Мальчик справа от евангелиста смотрит на эту сцену с безучастным недоумением, охранник уже поднимается со стула и готов в любой момент обнажить свою шпагу, чтобы убить нежелательных свидетелей. И только Матфей понимает, что сейчас произошло. Одна его рука еще сжимает монеты на столе, но он уже не смотрит туда.
Его недоуменный взгляд обращен на Христа и апостола Петра, а своей левой рукой он неуверенно указывает на себя, как будто задавая вопрос: «Неужели вам нужен я?».
Сомневающийся жест Петра, который как будто спрашивает Иисуса: «Неужели мы возьмем его?».
Караваджо. «Призвание апостола Матфея». 1599-1600. Холст, масло. (картина в раме)
А смысловым центом картины становится яркий луч света, бьющий из открытого окна и вырывающий из тьмы на лицо Матфея. Этот же луч освещает и руку Спасителя, указывающую на будущего апостола. В этом моменте Караваджо перефразирует произведение своего великого предшественника Микеланджело Буонарроти «Сотворение Адама».
Здесь Бог через касание вдохнул жизнь в первого человека.
В нашем же случае Христос через луч света, как будто направленный его рукой, вдохнул веру в грешника Матфея.
После написания «Призвания святого Матфея» у Микеланджело Меризи да Караваджо больше не было сомнений по поводу того, как ему нужно изобразить смерть евангелиста. Это сцена убийства, которая вызывает у вас ужас.
Хочется бежать от этой картины как можно дальше. Караваджо специально идет против сложившихся правил живописи.
Можно вспомнить например картину Паоло Веронезе «Мученичество святого Георгия». Здесь о страданиях не говорит вообще ничего. Конечно, святого ждет смерть, но ему на это абсолютно все равно.
Веронезе (Паоло Кальяри) (1528-1588) «Мученичество святого Георгия». Холст, масло, г.Лилль
Его глаза обращены к небесам, где летают голые младенцы, сидят красивые женщины с обнаженными плечами и мило беседуют другие святые. Для него смерть — это не более чем короткая остановка на заправке по дороге на лучшую вечеринку столетия. На полотне Микеланджело Меризи да Караваджо все выглядит совсем иначе.
Да, здесь есть небеса, и с них ангел протягивает святому Матфею пальмовую ветвь — символ мученичества. Но евангелист не смотрит на него. Его глаза обращены на убийцу, который схватил протянутую вверх руку святого и уже готов нанести решающий удар. Это движение как будто говорит: «Подожди с небесами, Матфей, ты еще не страдал по-настоящему!
О Рае будешь думать потом, ты все еще на земле, принимай свой мученический венец!»
Стоит обратить внимание на то, что убийство происходит в храме. За наемником и Матфеем виден алтарь.
Все движение на полотне направлено от центра к краям. Композиция как будто оживает и стремится перейти с холста в реальную жизнь. Восемь человек в ужасе разбегаются, и только один из них застыл и смотрит с печалью и мукой на эту сцену. Это сам Караваджо. Вот он, его лицо видно чуть выше руки убийцы, сжимающей смертоносный клинок.
Да, он знал как выглядит насильственная смерть, какой ужас охватывает невольных свидетелей. Явно не с радостью переносил он собственный опыт на холст. Но здесь еще есть намек на возможное спасение.
Фрагмент картины Караваджо. «Мученичество апостола Матфея». 1599-1600. Холст, масло.
фрагмент
Это ангел, протягивающий пальмовую ветвь Матфею.
Прошло совсем немного времени, и ни о каком спасении Караваждо думать уже не смог. Картина «Мученичество святого Матфея» принесла художнику огромную славу.
Теперь ему постоянно заказывают религиозные сюжеты. И каждое из полотен вызывает в обществе скандал.
Понтифик Павел V заказывает ему картину для собора Св. Петра. Но «Мадонна со змеей» провисела там только два дня.
Все из-за того, что в образе богоматери предстала подруга художника — женщина лёгкого поведения Элен. (также как и в случае с картиной - Успение Марии)
Караваджо. «Успение Марии». 1606. Холст, масло. Лувр
Чем больше была слава художника, тем более вызывающе он себя вел. Тюремные заключения и судебные процессы следовали одни за другими. «Засуньте себе это в з****цу», − так отвечал художник на просьбу капитана ночной стражи предъявить документы. Ждать несчастья было недолго. Миланская история повторилась вновь.
Это случилось на площадке для игры в мяч. 29 мая 1606 года Караваджо проиграл 10 эскудо молодому аристократу и баловню судьбы Рануччо Томассони. А художник никогда не умел проигрывать.
Завязалась драка, Томассони был смертельно ранен, утром он умер. Может быть, это бы и сошло с рук Караваджо, но погибший был из очень влиятельной семьи.
В итоге на следующий день по всему Риму были развешены листовки: художник был объявлен вне закона, приговорен к смерти, за его голову была назначена награда.
Впрочем, благодаря связям, живописцу удалось бежать. Вначале в Неаполь, а оттуда на Мальту. Именно здесь его жизнь снова сделала крутой поворот. Именно тут была создана его величайшая картина, единственное полотно, которое было подписано Караваджо. За это произведение он был принят в Мальтийский орден и официально стал рыцарем, хотя за его голову по-прежнему была назначена награда.
Джузеппе Макферсон (1726-1780) - портрет Микеланджело Меризи да Караваджо (1571-1610), - около 1770-1780, акварель, миниатюра
О да, Микеланджело Меризи да Караваджо (Michelangelo Merisi da Caravaggio) всегда был плохим человеком.
Подтверждение тому — два совершенных им убийства. Но он всегда был гениальным художником, отшельником, изгнанником, мечтавшем о покое, но находившим вдохновение только в буре страстей.
Жизнь таких людей всегда заканчивается трагедией. Ему было почти 35 лет, когда, совершив убийство Рануччо Томассони, художник вынужден был бежать из Рима в Неаполь, а потом на Мальту, спасаясь от преследователей. Финала трагедии оставалось ждать совсем не долго. Именно в этот период своей жизни, казалось, Караваджо решил встать на путь исправления.
Никаких попоек, никаких азартных игр и драк, а от площадок игры в мяч он бежал как от огня.
Караваджо. «Ecce Homo. Се Человек». 1606. Холст, масло. Генуя. Palazzo Rosso
С момента своего побега из Рима он начал вести почти праведную жизнь и создавал один шедевр за другим в надежде получить прощение. И вначале все складывалось хорошо. Художник понимал, что ему нужно было покровительство Мальтийского ордена, чтобы спастись от наемников, охотившихся за его головой. Но как он мог достичь этого? Ответ был прост — с помощью того, что он умел лучше всего!
С помощью живописи! Караваджо прекрасно понимал, что совершил смертный грех, за который будет вечно гореть в аду.
Караваджо. «Давид с головой Голиафа». 1606-1607. Холст, масло. Вена. Kunsthistorisches Museum
Раскаяние мучило его, не давало спать по ночам. Итог — серия картин, посвященная теме убийства − «Давид с головой Голиафа». Художник понимал, что ему не избежать возмездия. И оно пришло к нему.
Сначала в его картинах. Обратите внимание на голову Голиафа. Это автопортрет Караваджо. Кто еще, кроме кающегося грешника, смог бы изобразить такое.
Из молчаливого зрителя времен «Мученичества св. Матфея», с отвращением смотревшего на происходящее убийство (об этом рассказывалось в предыдущей статье), он превратился на своих полотнах в труп убийцы, на который с отвращением смотрел победитель. Художник ненавидел себя и мечтал о том, что кара, изображенная на полотнах, минует его в реальной жизни, что он еще сможет искупить свои грехи. Шанс представился очень скоро.
Вообще, обвинение в убийстве было очень серьезным препятствием для вступления в рыцарский орден святого Иоанна. Но только не для Караваджо, изобразившего магистра Мальтийского ордена Алофа де Виньякура в виде одного из отцов церкви, святого Иеронима. Польстило ли это главе одной из самых могущественных организаций своего времени?
Ответ очевиден.
Караваджо. «Святой Иероним». 1607. Холст, масло. Валлетта. Музей Святого Иоанна
Виньякур написал письмо в Рим, спросив высочайшего разрешения для Караваджо на вступление в братство рыцарей. Ответ в витиеватой форме давал согласие на это.
И художник облачился в чёрные одежды госпитальеров. В качестве благодарности он согласился создать картину для нового здания оратории, примыкающей к собору святого Иоанна в Валлетте.
Еще никогда Микеланджело Меризи да Караваджо не создавал ничего лучше. Это огромное полотно, три с половиной на пять с половиной метров, больше напоминает нам экран в кинотеатре.
На него должны были смотреть рыцари ордена, распевавшие в оратории псалмы. И что они видели перед собой? Они видели жуткую сцену убийства в подземелье. Караваджо никогда не говорил о святости и небесах открыто, и в этом шедевре он остался верен себе...
Караваджо «Усекновение главы Иоанна Предтечи» 1608г. Холст, масло.
О полотне «Усекновение главы Иоанна Крестителя» кисти Микеланджело Меризи да Караваджо (Michelangelo Merisi da Caravaggio) можно говорить бесконечно. На мой взгляд, это один из тех шедевров, которые определили все дальнейшее развитие изобразительного искусства.
Здесь поражает все: и предельный реализм картины, и манера изображения, и композиция, и переданные художником эмоции. Хотите того или нет, но вы становитесь участником этого действия, и оно не оставляет равнодушным. Но обо всем по порядку. Начнем не с картины, начнем с освещения. Оно играет здесь немалую роль.
Представьте себе слабо освещенную залу. Рыцари в черном с большими белыми крестами, вышитыми на груди, распевают псалмы.
В оратории полумрак, и дрожащее пламя свечей вырывает из мрака вот эту картину, где с невероятным хладнокровием, без малейших эмоций на лице палач отрезает голову Иоанну Крестителю. Нет никакого намека на небеса. Перед нами только темный подвал.
И если на картине «Мученичество святого Матфея» вам хотелось броситься бежать, скорее скрыться, лишь бы не видеть развязки, то тут все не так. Вы не сможете бежать − убийство уже совершилось.
И голова Иоанна вот-вот отделится от тела, станет частью страшного языческого ритуала. А вы — молчаливый свидетель − можете только подобно узникам, изображенным в правой части полотна, наблюдать за этой сценой и ждать своего часа, когда бесстрастная рука палача снимет и вашу голову.
фрагмент
А теперь давайте посмотрим с вами на руки героев этой картины.
Первым делом вы видите руку палача, его мышцы напряжены, вены вздулись от напряжения.
Взгляд поднимается немного выше, и перед нами − безжизненная связанная рука Иоанна. Двигаемся дальше, и снова в центре композиции указующий перст, но не как на полотне «Призвание святого Матфея».
Нет, это бесстрастный жест тюремщика, указывающего палачу, что голову нужно положить на блюдо. Наш взгляд переходит туда, и мы видим Саломею. Она совсем не та, что в Писании , не жестокая и своенравная царица Иудеи.
фрагмент
Она обычная девушка в простом платье. Увиденное поразило ее, царевна как будто в прострации, ее руки неуверенно держат блюдо, создается ощущение, что, когда туда положат голову святого, оно со звоном упадет на пол. Наш взгляд поднимается выше, и мы видим лицо Саломеи. Ни следа радости на нем, только молчаливая скорбь.
А выше мы наблюдаем морщинистые руки старухи, которыми она закрывает свое лицо, чтобы не видеть происходящего. Смотрим вправо и снова видим руки узников, нервно царапающие деревянный подоконник.
фрагмент
Стоит обратить внимание и на связку ключей на поясе тюремщика. Перед нами намек на ключи от ворот Рая у апостола Петра. Только вот это ключи от дверей тюремных камер, ведь, чтобы войти в Рай, каждый должен пройти через муки, уготованные ему в жизни.
Не случайно это единственное полотно, подписанное художником, и эту подпись мастер делает в крови, вытекающей из раны на шее Иоанна Крестителя.
Кстати, Караваджо писал эту картину в тюремных подземельях замка в Валлетте.
Судьба сыграла с художником злую шутку: еще не произошло торжественное открытие его картины, как он сам оказался узником изображенной им тюрьмы.
Как ни пытался Микеланджело Меризи да Караваджо стать примерным христианином, бороться со своей природой он не мог.
Радуясь своему вступлению в орден и удачному завершению картины, предчувствуя триумф, он решил отметить это с товарищами рыцарями. Отмечали пышно и с большим количеством вина.
Оттавио Леони. «Портрет Караваджо» . 1621г.
Громкие крики гуляющих по ночному городу заставили проснуться старого почтенного рыцаря. Устные увещевания не подействовали на пьяную компанию, и старик облил их помоями.
Взбешенный художник ворвался в дом, избил обидчика и нанес ему несколько ножевых ранений.
Жертва чудом выжила, а утро Караваджо встречал уже в тюрьме, которую так мастерски сумел изобразить на своем полотне. Но ему снова повезло − у художника и в этой ситуации оказались влиятельные покровители, он бежал из тюрьмы и в трюме торгового корабля отправился в Неаполь.
Теперь за ним охотились не только агенты Ватикана, но и мальтийцы. Да, мало кому удавалось нажить себе таких врагов. Караваджо с позором исключили из ордена. Но вот его картину в храме никто не тронул.
Теперь ему было некуда бежать. Его смерти хотели слишком многие. И наемники нашли его. После нападения художник только чудом остался жив. Его лицо было изуродованно до неузнаваемости, и что же он решил делать в этой ситуации?
Снова творить!
Да, у него никогда не было проблем с вдохновением.
«Саломея с головой Иоанна Крестителя», «Отречение Петра», «Мученичество святой Урсулы» − все это вершина творчества бунтующего гения. И все эти полотна должны были стать подарком за полученное в Риме прощение.
Караваджо. «Саломея с головой Иоанна Крестителя» 1607-1610. Холст, масло. 116х140см. Национальная галерея, Лондон.
«Саломея с головой Иоанна Крестителя» фрагмент
Спустя больше четырёх лет после своего бегства, он снова отправился в вечный город. Но для проверки документов был высажен с корабля в крепости Пало и снова угодил за решетку. Когда Караваджо все же сумел откупиться от тюремщиков, то обнаружил, что корабль с его картинами на борту уже ушел.
Караваджо. «Отречение Петра» 1609-10. 94x125. Музей Метрополитен, Нью-Йорк
Караваджо. «Мученичеcтво cвятой Урcулы» 1610. 106x179. Итальянcкий коммерчеcкий банк, Неаполь
В полном отчаянии художник попытался догнать его, сократив путь через тосканскую Меремму, где в тот момент свирепствовала малярия. Здесь, в Порто-Эрколе, его и настигла смерть.
Рядом с ним не было никого.
Свой мученический венец Микеланджело Меризи да Караваджо принимал в абсолютном одиночестве, в смерти оставаясь таким же отверженным, как и во всей своей жизни.
Зато за оставшиеся от него картины разгорелась настоящая война. Шедевры покойного гения делили между собой три непримиримых фракции: папская курия, испанская администрация Неаполя и Мальтийский орден.
Неизвестный художник «Портрет Караваджо». Холст, масло
