Дворец культуры «ГЭС-2», «Настройки-3. Общество частных музыкальных представлений». ноябрь 2022 - март 2023 гг. Пост о ДК ГЭС2 здесь
→Семь историй
Первое, что вы увидите в пространстве выставки «Настройки-3», — специально построенные павильоны. Каждый хранит свой сюжет со своей звуковой и визуальной реальностью. Но прежде чем зайти внутрь, обратите внимание на форму и цвет пространств.
→Разглядеть звук
Фасад каждого павильона — архитектурная интерпретация произведений Шёнберга, Штрауса, Бетховена, Шостаковича, Хильдегарды Бингенской, Листа, Шумана и Вагнера (услышать их можно внутри). Интервалы колебаний звуковой волны задают ритм фасада. Если переводить взгляд с одного павильона на другой, то можно заметить, что частота и протяженность углублений везде разная.
→Услышать цвет
В цветах закодированы максимальные значения звуковой волны произведений: оттенки павильонов соответствуют самой высокой ноте каждого из сочинений.
→Настроиться
Финальная часть трилогии «Настроек» начнется уже завтра. Музыкальный куратор Дома культуры «ГЭС-2» Дмитрий Ренанский собрал для вас специальную подборку композиций. Подготовиться к вдумчивому слушанию и интуитивному поиску связей между образами и звуками можно прямо сейчас: https://clck.ru/32dVHf
фойе, здесь можно подождать и присоединиться к эскурсии
Далее публикую статью о выставке автора - Марины Гайкович (с добавлением цитат из текстов других авторов).
Семь боксов, напоминающих транспортные контейнеры, установленные на первом этаже в ГЭС-2 — новый выставочный проект, соединяющий визуальные искусства и музыку, чтобы расскрыть одну тему: все фрагменты композиторов так или иначе воплощают апокалипсис тут
Как это устроено
На цокольном этаже ГЭС-2 расположены семь павильонов.
Каждый из них посвящен тому или иному композитору, или, в случае с первым павильоном, ансамблю композиторов: Штраус/Шенберг.
За ними идут Бетховен, Шостакович, Хильдегарда Бингенская, Шуман, Лист, Вагнер.
Павильоны — это деревянные конструкции с этажами вертикальных ребер, которые символизируют своеобразную «кардиограмму», кривую на экране звукорежиссера. Павильоны выкрашены в разные оттенки серого и синего в рамках палитры Ренцо Пьяно, придуманной архитектором для ГЭС-2. У павильонов при всей их внешней схожести с контейнерами для перевозки крупногабаритных грузов, разная форма.
В каждом павильоне звучит музыка.
Сам звук, способы демонстрации сочинений, тоже становятся объектом: в первом павильоне Штрауса/Шенберга это винил, в Бетховене — магнитофонная лента. Духовные гимны Хильдегарды Бингенской звучат в наушниках, чтобы создать вариативность взаимодействия с инсталляцией Ирины Кориной. В Шостаковиче источник звука не выведен в обозримое поле, как и в Листе, а вот в Вагнере — напротив, «лица» дюжины небольших колонок на высоких ножках создают пугающее ощущение церковной паствы.
Внутри павильонов создается особое, индивидуальное пространство, каждое из которых отталкивается от разных ситуаций —эстетических, исторических, биографических, — но в целом, пожалуй, рисует ситуацию слома, перехода, смены эпох. Так получается один из самых интересных современных синтетических проектов, в ракурсе которых — академическая музыка, написанная более полувека, а то и девять веков назад.
Идея
«В «Настройках-3» мы представляем несколько ситуаций взаимодействия с музыкальной материей и визуальным искусством, — говорит Андрей Василенко, куратор Дома культуры «ГЭС-2» и фонда V–A–C.
— Это говорит не только о том, что все элементы выставки самодостаточны — визуальные произведения не иллюстрируют музыку. Кураторская команда, прежде всего, старалась найти отправные точек для размышления о каждом павильоне».
Кураторы выставки — скорее авторы, их работа здесь не менее важна, чем собственно музыкальные произведения или объекты изобразительного искусства. Они создают опус, семь павильонов которого — части цикла. Музыкальное и визуальное в этой вселенной настолько хорошо резонирует, что создает уже самостоятельные образы, смыслы, прочерчивает линии и выстраивает связи, то есть функционирует как произведение искусства.
Павильон 1. «Штраус/Шёнберг». Люси Маккензи. «Парадный вход/ Мэпп и Лючия/Мэпп». 2011
Штраус/Шенберг
Этот павильон задает тон. Он, скорее всего, мыслился как программный. По крайней мере, с ним корреспондирует подзаголовок «Настроек-3» — «Общество частных музыкальных представлений».
Люси Маккензи. Реплика «Пробы и ошибки» Мередита Фрэмптона
«Общество...» в 1918 году создал Арнольд Шенберг: это были таинственные собрания, которые проходили в камерных пространствах, где исполнялась музыка с неизвестной заранее программой («от Малера до наших дней»), а аплодисменты как оценочный фактор были запрещены.
В некотором роде это тоже были настройки: избранные нащупывали пути музыки будущего. И сектантский круг избранных, и камерность были, безусловно, важны: они, как и павильоны выставки, создавали среду.
Первый павильон решен в духе «Общества музыкальных представлений», только уже как «взгляд сверху», из XXI века.
Здесь звучит «Императорский вальс» Иоганна Штрауса в обработке Арнольда Шенберга, то есть сталкиваются старая и новая культура, эпохи. Так же и вокруг: в обстановке буржуазной гостиной висят работы старинных мастеров (гравюры Пиранези из собрания Третьяковской галереи) и современных художников Люси Маккензи, Марка Камиля Шемовича, Ирины Наховой, Владислава Мамышева-Монро.
Куратор павильона Андрей Василенко объясняет устройство экспозиции так:
«Зрителю предлагают погружение в исторический контекст посредством отсылок не только искусству и материальной культуре начала XX века, но и через знаковые фигуры эпохи. На одном из офортов Джованни Батиста Пиранези изображена вилла д’Эсте в городке Тиволи, где жил эрцгерцог Франц Фердинанд, смерть которого ознаменовала конец эпохи».
В музыкальном искусстве виллу д'Эсте прославил Ференц Лист. Композитор гостил здесь неоднократно и посвятил вилле две пьесы в фортепианном цикле «Годы странствий».
Общество частных музыкальных представлений
Бетховен
Отправной точкой для кураторов была, вероятно, глухота композитора.На самом деле это не совсем так: у композиторов работает внутренний слух, они могут представить написанное, недаром большинство работает за столом и садится за инструмент лишь для проверки своих идей.
Именно этой проверки, фантастического ощущения, когда твое сочинение отправляется в самостоятельное плавание, Бетховен был лишен. В этом смысле студия звукозаписи, хоть таких в XIX веке и не было, своего рода пытка: можно сколь угодно долго добиваться совершенства (а именно это здесь и происходит), дубль за дублем оттачивая результат, Бетховен бы смог только наблюдать, но не оценить.
Мы видим студию звукозаписи (или телестудию) с экраном -хромакеем, в чьем зеленом свете призрачно мерцают картины Олега Васильева, Франциско Инфанте - Араны, Ивана Чуйкова.
Низкие своды студии звукозаписи, полумрак, подсвечиваемый лишь зеленью хромакея — атмосфера гнетущая, давящая тисками, откуда поскорее хочется сбежать.
Изначально окно должно было быть прозрачным, где вместо музыкантов в студии появились бы посетители ГЭС, то есть — показалась бы обычная жизнь.
В этом, безусловно, был бы смысл, учитывая безысходность композитора, который никогда не услышит своей музыки.
В павильоне звучит одно из поздних сочинений композитора — «Четырнадцатый квартет».
В жанре квартета Бетховен был наиболее радикален, для него это не только поле максимально интимного высказывания (что предполагает сам жанр, музыка для четырех исполнителей, играющих вместе), но и поле для опытов.
Именно в квартетах Бетховен предвосхитил течение XIX, а может и ХХ века.
По мнению куратора Андрея Василенко, «идея прорыва, выхода за пределы, заложенная в квартете Бетховена стала критерием для отбора работ. Но и не только, так как запись в студии — это процесс повторения и поиска вариаций.
По этой причине большинство работ в павильоне — графические и фотографические серии.
Таким образом хотелось придать этому павильону повествовательность, близкую к кинематографической».
Любопытно, что одна из частей Квартета написана Бетховеном в форме вариаций, поэтому вариативность в работах Олега Васильева, Анастасии Цнайдер, Франциско Инфанте-Арана, о которой говорит куратор, имеет и музыкальную основу.
Кирилл Глущенко.Павильон 3. «Шостакович» Инсталляция «Венец», 2017-2022 Фото: Даниил Анненков
Шостакович
«Пятнадцатая симфония» (1971) Дмитрия Шостаковича, его последняя симфония, звучит в интерьерах номера люкс отеля, построенного в Ульяновске в честь столетия Ленина, воссозданных в инсталляции художника Кирилла Глущенко.
Отель «Венец» был создан примерно в то же время, когда Шостакович заканчивал свою последнюю симфонию, лебединую песнь, где всплывают призраки прошлого — темы собственных сочинений (например, знаменитый мотив нашествия из «Ленинградской симфонии») и чужих, в четвертой части, которая как раз и звучит в павильоне, — мрачный лейтмотив судьбы из вагнеровской тетралогии «Кольцо нибелунга».
Гостиница — как временное пристанище — здесь выступает метафорой самой жизни, земного мира.
Кириллу Глущенко удалось сотворить настоящий памятник брежневской эпохе в павильоне «Шостакович»: художник реконструировал трехкомнатный номер люкс гостиницы «Венец» в Ульяновске, возведенной к широко отмечавшемуся 100-летию Ленина (забавно, что инсталляция отчасти напоминает известную картину «Номер люкс» Ильи Кабакова).
Красная обивка мебели, ветка сосны в хрустальной вазе, драматичное освещение — автор воздвигает эстетику зрелого социализма на пьедестал, и фигурально, и буквально, так что этот павильон своей торжественностью напоминает Мавзолей.
Все это служит убедительной декорацией для 15-й, последней симфонии Дмитрия Шостаковича, написанной в то же время, в 1971 году.
Павильон 4. «Хильдегарда Бингенская».
Элени - Лидия Стамеллу (сопрано), Ольга Комок (псалтериум) и Карлос Наварро Эрреро (виолон) записали для выставки мистические песнопения Хильдегарды Бингенской.
Павильон 4. «Хильдегарда Бингенская». Ирина Корина. Тотальная инсталляция «Камуфляж». 2001. Фото: Даниил Анненков/Дом культуры «ГЭС-2»
Ирина Корина сделала ремейк работы «Камуфляж» 2001 года, повторив идею скрывающихся в рисунках обоев персонажей.
На сей раз готические мотивы в орнаменте и закручивающийся спиралью лабиринт создают образ, навеянный песнопениями бенедиктинской монахини XII века Хильдегарды Бингенской, знаменитой и своими видениями, которые как будто материализуются в виде изображений паломников (их роли играют герои современной московской арт-сцены), а расставленные в инсталляции клетчатые сумки челноков из 1990-х увязывают экономические скитания с духовными поисками.
Хильдегарда Бингенская
Духовные гимны Хильдегарды Бингенской (ее музыку любит Теодор Курентзис и часто включает в свои концерты-мистификации), монахини, жившей в XII веке и позже канонизированной, совсем не вписываются в обстановку инсталляции Ирины Кориной «Камуфляж».
Люди слушают песни Хильдегарды Бингенской
Hildegard von Bingen, O virtus sapientiae, Eleni Lydia Stamellou (О девственная мудрость)
Вероятно, в этом и есть их назначение: их красота, возвышенность, заставляет отрешиться и от бытового слоя «Камуфляжа», и от ощущения тревоги, которое начинаешь испытывать, продираясь по кругу в тесном, в золото «разодетом» коридоре, натыкаясь на чужую одежду, вещи, напрасно ожидая разрешения войти в закрытую дверь.
В центре экспозиции — массивный архитектурный восьмиугольник, по форме напоминающий гроб.
Синди Шерман. «Безымянный кадр из фильма №58», 1980
Шуман
По мнению Андрея Паршикова, куратора павильона, история с Шуманом предельно проста:
«Во время написания этого произведения композитор постепенно отделялся от реальности. Шуман видел галлюцинации, которые делали его жизнь невыносимой, и за день до окончания вариаций он пытался покончить с собой».
Третьяковка предоставила поздние рисунки Врубеля, созданные художником в сумасшедшем доме.
Павильон 5. «Шуман».
Фонд V-A-C достал из своих запасников портреты Альберто Джакометти и Синдди Шерман.
На экране ретро-телевизора крутят фильм Карла Хайнца Мартина с героями, которые, по выражению Андрея Паршикова «находятся в разных точках транзита от привычной нам реальности к совершенно иной».
Кадр из фильма «От рассвета до полуночи», реж. Карл Хайнц Мартин, 1920
В экспозицию входят картина Клода Моне «Церковь в Ветёйе» (Church in Vetheuil, 1878) и принт Шэннон Эбнер «Наклоненное дерево» (The Leaning Tree, 2002–2008), который стал ответом Эбнер на фотографию, сделанную Робертом Адамсом в районе Сигнал-Хилл в Калифорнии в 1983 году.
«Сосна» Шэннон Эбнер и Urangst, инсталляция Ирины Кориной строят гипотезы об измененных состояниях сознания.
Финальный аккорд зала, где встречаются безумный и безумие, — это «Набросок к портрету» Фрэнсиса Бэкона, настигающий зрителя по окончании инсталляции Ирины Кориной.
Самым насыщенным по количеству шедевров на квадратный метр оказался павильон «Шуман», посвященный теме безумия (здесь звучат «Вариации духа», предшествовавшие сумасшествию композитора).
Тут представлены произведения Фрэнсиса Бэкона, Альберто Джакометти, Герхарда Рихтера, Синди Шерман, а также рисунки Михаила Врубеля из психиатрической клиники.
Однако самым ярким символом нестабильности психики и восприятия мира стал качающийся под ногами пол из давней инсталляции Urangst той же Ирины Кориной.
Хотя павильоны пронумерованы и названы именами звучащих в них композиторов, зрителя не принуждают к строгому маршруту, тем более что порядок инсталляций не связан с хронологией появления музыкальных сочинений, а обусловлен какой-то другой логикой (например, Шостакович идет до Шумана), но начать стоит все же с павильона номер один — «Штраус/Шёнберг».
Дело в том, что в нем есть ключ к пониманию всей концепции выставки.
Арнольд Шёнберг придумал в Вене Общество частных музыкальных представлений — и именно такой подзаголовок носит и весь проект.
Предполагалось, что музыку лучше слушать в более камерной обстановке в кругу ценителей, поэтому в павильоне обнаруживается условная венская гостиная в стиле ар-нуво, в центре которой установлен проигрыватель, а с пластинки звучит переложенный Шёнбергом «Императорский вальс» Штрауса.
Кстати, одним из партнеров проекта стала фирма «Мелодия», и некоторые звучащие на выставке записи — из ее архивов; другие произведения записаны заново специально по заказу фонда V–A–C
В залах ДК много света
Владислав Мамышев-Монро, Валерий Кацуба. Грусть (из серии «Всякая страсть слепа и безумна»). 2001. Фотография. XL Gallery. Courtesy V–A–C
Владислав Мамышев-Монро, Валерий Кацуба. Грусть (из серии «Всякая страсть слепа и безумна»). 2001. Фотография. XL Gallery. Courtesy V–A–C
Павильон 6. «Лист». Эль Лисицкий. «Демонстрационное пространство для конструктивного искусства на Международной художественной выставке в Дрездене». 1926. DR·Реконструкция Нила Патела, 2017. Из коллекции фонда V-A-C
Фото: Даниил Анненков/Дом культуры «ГЭС-2»
Лист
Один из самых лаконичных павильонов.
В павильоне «Лист» звучит пьеса «Серые облака», она исполняется в сером интерьере, придуманном Эль Лисицким в 1926 году для демонстрации модернистских опусов и ставшем самостоятельным произведением, предвосхитившим идеальный «белый куб» современных галерей.
Ференц Лист, монстр, сотрясавший Европу своей виртуозностью, игравший симфонии Бетховена на рояле, камертон для будущих авторов, которые ставили себе задачу написать сложнее, чем Лист (Равель в «Гробнице Куперена», Балакирев в «Исламее»), мастер роскошной фортепианной фактуры, представлен скромной миниатюрой «Серые облака».
Пьесой с прозрачной фактурой и совсем не характерным для романтизма надэмоциональным звучанием.
В свой поздний период композитор заглянул в ХХ век, который разрушит, уничтожит мажоро-минорную систему.
И «Серые облака» в этом смысле — провидение.
В зале реконструирован павильон Эль Лисицкого, созданный для демонстрации модернистского искусства на дрезденской выставке 1926 года.
Игра цвета (серые — результат волшебного соединения глазом белого и черного — ребра), игра фактуры, игра форм (линии, круги): что было задумано как фон, пусть и в виртуозном исполнении, в настоящем контексте стало самостоятельным произведением искусства.
И делают это «Серые облака».
Хироси Сугимото. «Кастро», Сан-Франциско», 1992. Из серии «Театры»
В павильоне номер семь — «Вагнер» — появляется сцена, но пространство больше похоже на уединенную часовню, и пускают туда только по двое — таким образом зрителям предлагается поставить себя на место Людвига Баварского, слушавшего оперы Рихарда Вагнера в полном одиночестве, в пустом театре.
Такие же пустые театры запечатлены на фотографиях Хироси Сугимото на стенах.
Хироси Сугимото, на долгой выдержке фотографировал фильмы в старинных американских кинотеатрах, в результате чего содержание фильма, произведения искусства переводится в источник света, белый прямоугольник экрана...
Павильон 7, «Вагнер»
Вагнер
Вагнер ставит восклицательный знак в истории выставки.
Не будь Бетховена и Вагнера, искусство нового времени, возможно, развивалось бы иначе.
Тоталитарные рамки представления, заданные композитором, определяют и характер проекта: что это как не вагнеровский Gesamtkunstwerk, с поправкой на XXI век?
Для этого павильона куратор проекта Дмитрий Ренанский выбрал вступление к опере «Тристан и Изольда».
В смысле теории музыки — это продолжение (не хронологическое) листовского павильона: о первом аккорде из «Тристана» написана огромная монография. Тристан-аккорд все четыре часа партитуры оказывается без разрешения.
Он преодолевает тяготения, совершает революцию, рвется в будущее.
Вечному томлению (Sehnsucht), тристановскому мотиву Liebestod (смерть в любви) отвечает скульптура Наири Баграмян «Иссякающий. Ущелье» —объект из стекла, грубо закрепленный скобами на стене.
Два холодных белых мерцающих экрана в кинотеатрах на снимках Хироси Сугимото словно пластины аппарата МРТ зажимают зрителя по бокам, направляя его взгляд на импровизированный алтарь, где установлена скульптура Наири Баграмян и в окне горит красный свет.
И если в статье кратко рассказаноо выставке,то на своей странице в ВКонтакте авторы проекта более детально показывают и делятся своими идеями о выставке. Цитирую...
Проект «Настройки-3» — квинтэссенция идей и смыслов, которые мы поднимали в первых и вторых «Настройках». Накапливая энергию и доходя до концептуального апогея, проект как бы распадается на семь отдельных сюжетов. Рассказываем, как с ними взаимодействовать.
Как смотреть «Настройки-3»?
Если ранее инсталляции проекта были созданы для публичного слушания, то теперь мы обращаемся к камерному режиму. «Настройки-3» подразумевают медленное погружение в среду, состоящую из связей между музыкой, архитектурой, визуальным искусством и вашим личным опытом.
Какой маршрут выбрать?
Каждый зал предоставит разный способ воспроизведения звука и собственный репертуар эмоций. На выставке нет единого маршрута, вы можете перемещаться между павильонами в любой последовательности.
Как понять, о чем это?
На выставке нет этикеток и экспликаций, чтобы вы могли внутри переключиться с рационального восприятия искусства на собственные ощущения. Поэтому ответ на вопрос «о чем выставка?» будет только у вас.
Но все же узнать о том, как кураторы иллюстрировали связь между работами Ирины Кориной и Хильдегарды Бингенской или Кириллом Глущенко и Дмитрием Шостаковичем, можно с помощью буклета. Не забудьте взять его на инфостойке.
