В XI веке Флоренция выступила на арену мировой истории. Название города означает “цветущая”, что можно отнести скорее к её экономическому процветанию, нежели к архитектурному облику города. Раскинувшаяся по берегам мутно-жёлтой реки Арно, Флоренция выглядит сдержано-монументальной, даже сумрачной. Узкие улочки, затеснённые площади, многоэтажные дворцы-палаццо с мощными карнизами и неприступными, одетыми серым камнем фасады. Мессер Арнольфо ди Камбио, архитектор, пожалуй, в наибольшей степени определивший характер города на рубеже XIII – XIV веков. Он начал постройку грандиозного собора Санта Мария дель Фьоре. Гигантский массив собора и стоявшего рядом с ним баптистерия, вместе с колокольней, построенной по проекту знаменитого итальянского художника мессера Джотто ди Бондоне, занимает почти всю площадь, которая при немалой протяжённости (258 метров) кажется очень тесной. Почти протискиваешься между собором и окружающей соборную площадь застройкой, и не можешь окинуть одним взглядом колоссальное сооружение.
Историки архитектуры и градостроительства критикуют такое размещение флорентийского собора как недостаточно продуманное, “неархитектурное”. Дело в том, что затеснив пространство вокруг сооружения, зодчий вполне намеренно заставляет нас воспринимать весь комплекс фрагментарно, по частям, усиливая ощущение величественности, монументальности. Только отойдя на значительное расстояние, поднявшись на террасы окружающих город холмов, получаешь возможность окинуть взглядом уникальный архитектурный ансамбль.
Вид на базилику с террасы садов БОболи.
Арнольфо ди Камбио (1240-1302). Мессер Арнольфо ди Камбио не успел завершить постройку собора. Завершить его, собор, гигантским куполом выпало на долю другого великого флорентинца – архитектора Брунеллески Филиппо – одной из главных фигур итальянского Возрождения.
Бруноллески Филиппо (1377-1446). Мессер Брунеллески творил уже в XV веке, почти полтора столетия после ди Камбио. Он исповедовал совсем иные архитектурные идеи, чем его далёкий предшественник.
Кампанила Джотто. Строили колокольню три архитектора.
Мессере Джотто ди Бондоне (1267-1336).
Мессере Джотто начал: котлован + первый ярус;
Мессере Пизано тоже не успел достроить объект; средняя, построенная мессером Пизано часть кампанилы. Скульптурами работы мессер Донато Бальдасаре (1525 - 1603) украшены ниши колокольни. При этом мессер Донато решился на смелый шаг: в качестве моделей для статуй библейских пророков (на фото) избрал горожан Флоренции. В качестве модели для пророка Иеремии, оплакивающего гибель Иерусалима, Донато взял флорентийского нищего. Другой флорентинец, политический деятель Керикини был абсолютно лысым (эту статую флорентинцы назвали “Цуккони”, тыква). На фото (четыре скульптуры подряд) синьор Цуккони второй слева. А первый, слева - Петрарка.
А завершил строительство мессере Франческо Таленти. На фото как раз виден третий участок. Хорошо видны туристы, обозревающие Флоренцию с высоты птичьего полёта. Кстати, с колокольни видно очень далеко: можно, правда в бинокль, разглядеть виллу Фьёзоле. Да, да, ту самую виллу, на которой жили герои гениального мессере Боккаччо в его всемирно известном Декамероне. К сожалению, вилла эта частное владение и туристам вход закрыт. Увы. увы.
Баптистерий им. св. Иоанна Крестителя, покровителя Флоренции.
Вплоть до XIX века в Баптистерии Сан-Джованни крестили всех урожёнцев Флоренции. Среди них были члены семьи Медичи, а также Данте Алигьери и многие другие. Последний этап строительства под руководством Арнольдо ди Камбио. Знаменитые, всемирно известные "Врата рая" на фотографии не видны - расположены на фото справа, напротив базилики и в кадр не попали.
Великий Данте причислял Баптистерий к творению античности. Мессер Доменико ди Микелино изобразил (в 1465) мессера Данте (в красном), в руках великий флорентиец держит свою "Божественную комедию". Слева от поэта (если смотреть на фреску) мы видим ад, а позади него - чистилище. “Божественная комедия” - поэма, написанная Данте Алигьери в период с 1307 по 1321 годы и дающая наиболее широкий синтез средневековой культуры и антологии мира.
Великий Микеланджело назвал эти двери “Вратами рая”. Мессере Гиберти изобразил Ветхий завет.
Лоренцо Гиберти на год моложе Брунеллески. Профобразование получил в мастерской своего отчима. В 1401 году, в возрасте двадцати трёх лет участвовал в конкурсе на проект украшения дверей Баптистерия. Подобного рода конкурсы практиковались в Италии с XIII века – это была стандартная процедура при осуществлении любого крупного заказа. Участвовали в конкурсе семь человек. В финал вышли двое – мессеры Лоренцо и Филиппо.
Выбор сюжета рельефа для дверей Баптистерия не вполне обычен – жертвоприношение Авраама. Жюри и флорентинцы оценили обе работы. Мессер Филиппо быстро выполнил конкурсную работу, а мессер Лоренцо много и долго советовался со спецами (ювелирами, скульпторами, художниками, литейщиками) и без устали переделывал модель (из воска). В итоге в составе жюри были как раз все те, с которыми советовался мессер Лоренцо. Не могли же судьи не выбрать работу, которую они же постоянно консультировали. “Сам Поликлет не мог бы сделать лучше” – заявил председатель комиссии. Мессер Филиппо не согласился с решением жюри. Дело закончилось тем, что всё население Флоренции разделилось на противников и сторонников Лоренцо и Филиппо. Брунеллески поддерживал сам герцог Медичи. Но… тендер выиграл мессер Лоренцо: одним из условий конкурса было то, что рельефы должны были быть выполнены в технике литья. Синьор Гиберти выполнил это условие, а Брунеллески – в технике литья и ковки, что удорожало работу. Кроме того, образец Гиберти весил 18 с половиной килограмм, что на 7 кг легче работы Брунеллески. В пересчёте на одну дверь, экономия составляла 190 кг цветмета. При дороговизне бронзы, это было существенной экономией. Кроме того, Гиберти очень тщательно проработал детали, особенно впечатляла крохотная фигурка ящерицы на переднем плане. (В последствии он основал школу, которую прошли все флорентийские скульпторы и живописцы второй половины кватроченто). Всё же конкурсную работу Брунеллески не уничтожили (сейчас она хранится в Национальном музее во Флоренции).
Царь Соломон принимает царицу Савскую, мир им обоим. На память от этой встречи у царицы остался сын, нареченный Менеликом.
Задетый за живое тем, что победа досталась не ему, Брунеллески, вместе со своим юным другом, Донателло, отправился в Рим изучать древнеримскую архитектуру. Друзья поняли, что дома, во Флоренции, они уже ничего не могут получить бОльшего. Донателло мечтал стать ваятелем, а Брунеллески – зодчим. Оба жаждали чего-то нового, великого, что привело бы людей в изумлёние. Во Флоренции от античного Рима ничего не осталось. Античные памятники того времени тоже уже частично лежали в руинах (только лишь в 1436 году Великий понтифик подписал указ, запрещающий ломать античные здания, используя их в качестве каменоломен), но ещё несколько зданий возвышались, которые и в своей искалеченности вызывали почтение, доставляя радость глазу: Колизей, Пантеон, триумфальные арки Тита и Константина, колонна Траяна. Однако христиане-фанатики все статуи разбили. Осталась только одна – посвящённая Марку Аврелию: христиане-фанатики полагали, что это памятник императору Константину Магнусу. Брунеллески неделями не выходил из Пантеона, обмерял и зарисовывал (в средневековой Европе совершенно не умели возводить большие купола, поэтому итальянцы той поры взирали на Пантеон с восхищением и завистью), а Донателло изучал конную статую Марка Аврелия. Именно Донателло впоследствии заказали статуи для украшения построенной Джотто кампанилы (колокольни).
Пророк Моисей на горе Синай получает скрижали Завета, а народ Израиля обсуждает, возводить ли им кумирню золотому тельцу. "Врата рая" послужили образцом для дверей Казанского собора в Санкт-Петербурге.
В течение полувека постройка купола казалась только наивным желанием. Никто не осмеливался покрыть куполом хоры, имевшие в поперечнике 43 метра. Купол с таким пролётом в последний раз построили тысячу лет назад в античном Риме, над Пантеоном. Только купол Пантеона был низкий и опирался на стены толщиной 6 метров, которые принимали на себя боковое давление. У Санта Мария дель Фьоре сами стены были выше, чем верхушка Пантеона, а на них ещё надо поставить купол высотой с самые высокие готические башни Европы. И, вот, 1418 году флорентийские и иногородние зодчие собрались, чтобы обсудить эту большую работу.
(Был создан Совет по строительству купола. Всем командировочным архитекторам, были приглашены специалисты и из других европейских стран, выплатили командировочные и суточные). Одни бы взялись за неё, если бы купол надо было сделать из дерева и потом покрыть металлом. Другие соглашались строить купол из камня, но с условием, что посредине, как в готических постройках, воздвигнут мощный опорный столб. Брунеллески заявил, что построит купол из камня, без опорного столба. Его назвали сумасшедшим и авантюристом. Требовали, чтобы он показал чертёж, который могли бы обсудить. В ответ Брунеллески вызвал своих соперников на соревнование и предложил им стоймя утвердить сваренное вкрутую яйцо на мраморной плите, а если это им удастся, он подчинится их критике. (Мессер Филиппо был ювелиром, скульптором, архитектором и инженером). До сорока одного года мессер Филиппо не отметился как архитектор, однако слыл человеком гуманистически образованным, знавшим Священное писание “назубок” (свидетели утверждают, что, когда слушали синьора Филиппо, им казалось, что перед ними второй апостол Павел), знал творчество Данте, хорошо разбирался в истории античного Рима. Его высмеяли. Тогда мессер Филиппо взял яйцо, осторожно надавил его острый конец на мраморную доску, раздался слабый треск – яйцо стояло. “Так-то и мы сумеем!”, - зашумели собравшиеся. “Конечно, вы бы и купол построили, если бы я вам показал чертёж”, - ответил синьор Брунеллески. “Сначала бы его разругали, а потом бы скопировали!”. Как и в случае с конкурсом в 1401 году снова весь город разделился на сторонников мессера и его противников. Делать было нечего, оставалось довериться синьору Филиппо вслепую, потому что слава города не позволяла Флоренции довольствоваться половинчатыми решениями. В конце концов, противники Брунеллески добились того, что к нему приставили контролёром мессера Гиберти, автора проекта дверей баптистерия св. Джованни, и назначили его вторым архитектором собора, с жалованием, равным жалованию Брунеллески. Это сделали для того, чтобы Брунеллески, чего доброго, не выкинул какого-нибудь сумасбродства к стыду города за его же, города, деньги. Снова Брунеллески не на шутку обиделся, но, всё же, под давлением своих сторонников, он отказался от желания забросить строительство. С 1419 Брунеллески всецело переключился на работу над куполом.
Теперь мессер Филиппо стал государственным человеком, жизнь его расписана по часам, кроме купола собора он работает на нескольких объектах, руководит большим количеством мастеров и рабочих. Параллельно он строил в других итальянских городах (Пиза, Сиена, Ливорно), строит церкви и крепости, заседает во всевозможных комиссиях, консультирует других зодчих (в Милане консультировал строителей Дуомо).
Платили Брунеллески и Геберти очень скромное жалование, т. к. считалось, что они осуществляют общее руководство, и бывать на стройплощадке ежедневно не обязаны. Брунеллески был инженером-строителем, а Гиберти – архитектором-художником. Их обязанности были строго определены.
Стены собора под барабаном куполом дали трещины (1429) из-за чрезмерной нагрузки купола на эти тонкие стены собора. Собор был уже возведён, и изменить здесь что-либо было невозможно. Для укрепления стен главный архитектор предложил воздвигнуть часовни вокруг, которые выполняли бы роль контрфорсов. Денег у города не было. Снова "доброжелатели" стали обвинять мессера Филиппо в профнепригодности, в том, что он допустил просчёт в вычислениях (Брунеллески в расчётах помогали лучшие математики Италии, но об этом уже, как водится, все успели забыть). Мессере Филиппо сумел-таки доказать, что в трещинах нет его вины, тем самым ему удалось избежать суда.
С 1429 по 1431 строительство купола по финансовым соображениям было заморожено, всех рабочих уволили. Недруги Брунеллески пакости ради в 1431 осквернили и разобрали макет купола, стоявший на площади рядом с колокольней Джотто. Справедливости ради стоит отметить, что ни одно из начатых Брунеллески строительства не было им закончено, на всех он был занят, всеми он руководил одновремённо.
Брунеллески проработал над куполом восемнадцать лет, до 1436 года, когда, по завершению строительства купола, папа Евгений IV торжественно освятил собор в присутствии шести кардиналов, одного патриарха, шести архиепископов и множества епископов.
После освящения собора строительство работы не прекратились. Купол оставался в лесах – нужно было возвести фонарь. Снова был объявлен конкурс, который оскорбил мессера Филиппо самим фактом недоверия к нему, как к архитектору, успешно воздвигшему купол. Без купола Брунеллески были бы немыслимы те купола, что, вслед за микеланджеловским куполом (венчающим собор св. Петра в Риме) увенчали в последующие века соборы всей Европы.
