Николай Грибачёв
(19 декабря 1910 — 10 марта 1992)
Фото Н. Кочнева
Крестьянин из села Лопушь (Брянская область). Окончил техникум и работал гидротехником, потом стал журналистом. Стихи сочинял с детства (в селе пели его частушки).
1939 год: вышла книга «Стихи и поэмы»; стал студентом Литинститута, откуда добровольцем ушел на фронт в 1941-м. Командовал пехотным взводом, сапёрным батальоном, ставшим гвардейским.
За поэмы в послевоенные годы отмечен Сталинскими премиями (1-й и 2-й степени). В 1960-м — лауреат Ленинской премии. Кроме стихов писал прозу, очерки, публицистические статьи, руководил журналом «Советский Союз».
Награждён орденами Ленина (четырежды), Октябрьской Революции, Красного Знамени, Отечественной войны I и II степени, Красной Звезды (дважды), Дружбы народов. Герой Социалистического Труда.
В 1980 году становится Председателем Верховного Совета РСФСР…
Умер Николай Матвеевич Грибачёв в Москве вскоре после «демократического» переворота.
ОЗЕРА
В ресницах камышей, хвощей,
ветвей
У нас озёра — как глаза детей:
То вдумчивы они, то озорны,
То в дрёме смотрят облачные сны,
То в поводе, неведомо каком,
Улыбкой заблестят под ветерком,
То к ночи в их зрачки нальётся
страх —
Что там в осоках, в тростниках,
в кустах?
В ресницах камышей, хвощей, ветвей
У нас озёра — как глаза детей!
НА РАССВЕТЕ
(Донская зарисовка почти с натуры — 1942 г.)
1
Неяркий, розовый с зелёным,
Рассвет
пробился
над затоном,
Над смутной степью перед нами,
Над кручей с меловой спиной,
Над ножевыми полыньями
С водой осколочно-стальной,
Над лесом, стылым, как железо,
Ржавевшее десятки лет.
Чей —
нам покамест неизвестно —
Последний поднялся рассвет.
2
Врут, будто в этот ранний час
Тоска о прошлом мучит нас,
Свист соловья, винца услада,
Неясных вспоминаний нить.
Страшнее дума у солдата:
Убить... убить... убить... убить!
Убить, пока тот встречный выстрел
Тебя не смял. Убить, пока
Тебя в загробный мир не выселил
Удар немецкого штыка.
Убить. И нет другой задачи,
Когда в такой идёшь содом.
Убить, чтоб жить. А что там дальше —
О том — потом... потом... потом!
3
Всё.
Мы на круче.
На исходной.
Нож к пряжке. Пистолет на взвод.
За воротник аптечной содой
Снежок. Свербит. Щекочет. Жжёт.
И мысли в суете, как мыши,
Когда в засаде рядом кот,
И все соображенья высшие,
Все фразы общие не в счёт.
И в месяцы длиной секунда,
Минута с веком наравне.
Но вот
щепоткой
света скудного —
Ракета... Гром... И степь в огне.
Обвал в окопе. Дым из дота.
Как летние перепела,
Бьют автоматы... Ну, пора,
Твоя пора пришла, пехота!
Вперёд, навстречу тёмной силе,
Лицом к лицу, чтоб штык в крови...
Поплачь над павшими, Россия,
И в путь живых благослови!
1942–1969
РАЗГОВОР С СИНИЦЕЙ
Холодно тебе, синица?
Холодно, я вижу сам.
Снег по кустикам слоится,
Ветер ходит по лесам.
Прилетай ко мне под окна
На свиданье и прикорм.
Мне бывает одиноко
Даже в празднестве людском.
Может быть, под шорох ветра
Расскажу тебе о ней,
Что волной тепла и света
По судьбе прошла моей.
Солнцу жечь, снегам валиться —
Всё равно: при ней всегда
Пели радуги и листья,
Пели птицы и вода.
А теперь всё только снится
С прошлым летом наравне.
Холодно тебе, синица?
Что-то холодно и мне.
